Коллектив Россонской школы принял молодого учителя радушно и сердечно. На первых порах ему помогали более опытные преподаватели. Более-менее уже узнал психологию своих подопечных. Известно, что от первого впечатления зависит многое, особенно если это касается знакомства преподавателя со школьниками. Так вот, оно состоялось довольно занимательно. Старшеклассники Россонской средней школы, впервые увидев Машерова, встали и горячо приветствовали его. И только один, сидевший за первой партой, не поднялся. Он, вытянув свои длинные ноги, сидел, словно каменное изваяние. Учитель, не обращая внимания на явную дерзость, пошел к столу. Ему пришлось переступить через ноги переростка и начать урок. Машеров назвал свое имя, поздоровался с учениками и попросил каждого представиться. Все шло ровно, спокойно, деловито. Даже длинные ноги стали на свое место, и их хозяин, разинув рот, слушал учителя.

Петр Миронович, не акцентируя особого внимания на отрицательные факты эмоциональных вспышек школьников, направил свои усилия на качество учебы. Он тщательно готовился к каждому уроку, умело и доходчиво преподносил программный материал. Ребята чувствовали себя раскованно, свободно. Никто не боялся спросить и переспросить ту или иную формулу, решение сложной задачи. И уже когда ученики начинали шумно галдеть, стараясь точнее или быстрее доказать свои способы разгадки очередной теоремы, Машеров, улыбаясь, показывал рукой на соседний класс:

— Друзья, оглушим соседей. Пощадите свои голоса. Они вам пригодятся на перемене…

Он тут же вызывал двух-трех учеников к доске.

— Вы пишите свои мысли, не оглядываясь на класс, а остальные, кто не согласен, изложит на бумаге. Время пять минут. Засекаю.

Ребята мигом принимались за дело, и в классе, только что бурлившем страстями, наступала тишина. Минут через семь-десять учитель собирал листки с решением формулы или задачи.

— Молодцы! — радостно повторял он. — Не ожидал такого результата. Одним словом, молодцы!

Кто-то хотел еще дополнить к написанному, но уже звенел звонок.

— Все на свежий воздух, друзья,— слышался звонким голос учителя, и ученики шумной гурьбой выскакивали на улицу. С ними рядом оказывался и Машеров. Здесь они затевали разные игры, устраивали бег на сто, двести и более метров. Но самым интересным была сдача норм ГТО — готов к труду и обороне. На ней присутствовал обычно кто-то из военных, и сама обстановка принимала строго-деловой тон. Четкие команды лейтенанта или капитана, их подтянуто аккуратный вид завораживающе действовали на ребят. Дети любили военных и подражали им.

Учитель физики и математики тоже был под стать военным. Он четко и пунктуально выполнял обещанное, строго и принципиально подходил к каждому, раскрывая и поощряя лучшие поступки. Машеров всегда был одет, хотя и скромно, но со вкусом. Элегантный костюм и белоснежная рубашка так шли к его аккуратной прическе и светло-карим глазам, а стройная и высокая, с широкими плечами фигура еще больше дополняла и подчеркивала правильные черты красивого лица. Ни один урок, ни одно культурно-массовое зрелище, проводимое Машеровым, не походили один на другой. Он не ограничивался спецификой физики и математики, а всемерно расширял диапазон увлекательных стремлений ребят к познанию Вселенной. Так, например, возник кружок по изучению астрономии. Сначала пошли от малого и менее сложного. Начали изучать звезды, их названия и время открытия, биографию Коперника и других ученых, а также книги по астрономии. Некоторые учителя и ученики не совсем поняли замысел Петра Мироновича.

— Разве на Земле мало интересного? Зачем нам далекие звезды? — недоумевали они.

— Человек должен не только смотреть себе под ноги, но и в небо. Он должен стремиться понять тайны Вселенной,— твердо отвечал учитель-мечтатель. — А вообще, друзья, астрономия нам нужна в повседневной жизни. Представьте, что вы заблудились в лесу или потребуется найти врага, выброшенного с парашютами в наш тыл. В таких ситуациях первым помощником и станут звезды.— Он, улыбнувшись, показал на звездное небо.— От двух последних звезд ковша проведите в уме прямо вверх линию, и у себя над головой вы увидите большую яркую звезду. Это — Северная звезда, она как бы в конце ручки другого ковша. Это созвездие Малой Медведицы. Прошу запомнить, что Северная звезда всегда стоит над севером.

Потом Машеров рассказывал и приводил примеры, которые помогли бы в случае войны или иной опасности для Родины. Расширяя интерес к смежным наукам, молодой учитель физики и математики постепенно, но целенаправленно усиливал требовательность к ученикам по своим предметам. Однако это делалось тактично и профессионально. На его уроки ребята шли как на праздник.

«Петр Миронович,— вспоминает бывший ученик Машерова Леонид Павлович Половцев,— как пришел в класс, нас неожиданно удивил. Он, преподаватель физики, задал нам элементарную задачу. Мы были растеряны — задачи по физике? Такого быть не может! Мы знали теорию, формулы, правила, но задачи? — извините, это сфера математики. И здесь Петр Миронович понял, что мы не знаем сущности физики. В дальнейшем он нас «замучил» задачами, зная, что теорию мы освоили, а вот применить ее на практике не умеем. И он начал учить нас действительной физике. Физика давалась всем трудно, но Петр Миронович «нажимал» на нас. Наконец, выпускные экзамены… Мы волновались за физику, а возможно он волновался больше за нас. Вытащить же целый класс из отстающего по физике за два года — дело нелегкое. Беру билет, отвечаю что-то невыразительно, чувствую — проваливаюсь! И здесь Петр Миронович, хитро усмехнувшись, видимо, вытягивая меня, задает дополнительный вопрос: «Расскажите, Половцев, что вы знаете о реостатах?» Вот здесь я ожил. О реостатах я знал и незадолго до экзаменов ответил ему на «пять». Видимо, он вспомнил это и задал мне дополнительный вопрос. Так на экзамене за десятый класс я получил тройку».

По мнению Леонида Павловича такая ситуация получилась потому, что предмет физики в Россонской школе оттеснился по разным причинам на задний план. Здесь были объективные и субъективные причины. Одной из них и, пожалуй, определяющей, являлось отсутствие учебников и наглядных пособий.

По инициативе Машерова к концу сорокового года был создан кабинет физики, в котором нашли себе занятия и юные математики, и астрономы, и химики и ребята, увлекающиеся другими предметами. Физкабинет стал, словно магнит, притягательным для всей школы.