– Я отдал распоряжение перенести тебя в монастырь порталом.

– А вместо портала я помню скрипучую повозку и двух мерзавцев, лапающих меня, когда я не могла им ничего сделать! Потому что была под действием гадкого зелья!

Даррена как пыльным мешком прибило.

Его корёжило, выворачивало, ломало. То, что с ним происходило, больше походило на приступ. Но помучиться ему полезно.

Когда он ушёл, оглушительно хлопнув дверью, я сползла по шкафу на пол. Происходящее походило на дурной сон. Я не знаю правды, все лгут, юлят и обвиняют меня во всех грехах. Но в одном я уверена: настоящая Каррина была доброй, и она просто не могла никого убить. Не могла!

Из-за пережитого страх за свою жизнь прошёл. Сейчас больше всего я хотела обнять моё маленькое солнышко, уткнуться носом в сладкую золотую макушку, убедиться, что она не испугалась, не поранилась, что не плачет больше. Хотела обнять малышку, сказать, как сильно люблю её, расцеловать мою ненаглядную радость, моё маленькое счастье.

Глава 22

Пока Даррен пытался одеться в то, что осталось после пожара от его одежды, я, торопливо натянула на себя первое попавшееся платье на голое тело и, оглядываясь по сторонам, как воровка, спустилась на первый этаж.

Жиаль уже не плакала. Она деловито сновала по дому и пыталась навести порядок, чтобы вернуть жизнь в привычное русло.

Заметив меня, подруга перестала мести пол, выпрямилась, сжимая в руках метлу. Я же приложила палец к губам и, крадясь к разбитому окну, жестами показала, что хочу навестить Кнопочку.

Кивнув, Жиаль покосилась на лестницу, проверяя, не стоит ли там Даррен? Не увидев ничего подозрительного, дала знак, что чисто.

Я, стараясь не шуметь, тихо вытащила из разбитого окна одеяло с подушкой, которым заткнули дыру, и уже занесла ногу, чтобы выбраться на улицу, как с той стороны раздался сердитый оклик:

– С ума сошла? Хочешь попасть в лапы инквизиума?

Я дёрнулась обратно и порезалась. Но боль почти не ощутила. Мне важно было наведаться в Миле, иначе места себе не найду из-за переживаний.

– Мне надо! – прорычала зло и рванула к двери. Пока пыталась оттащить тяжёлую выбитую дверь, Даррена залез в дом.

– Каррина, мрак тебя побери! Ты что творишь? – зарычал, прижимая рукой дверь и не давая мне выскользнуть на улицу.

– Я волнуюсь за Милию! Я должна её увидеть! И ты меня не остановишь!

– Хочешь привести к ней инквизиторских псов?

– Им нужна только я!

– Хочешь убедиться, что они мастера шантажа?

– Тогда тем более я должна забрать её!

Я снова была на грани, не зная, что делать. Вручать малышку в руки мерзавца мужа – нельзя. Но и инквизиция не лучше.

Он продолжал придерживать дверь, а я тянуть её, но не из вредности, а из-за растерянности, ощущения тупика, безысходности. Бездействовать нельзя, но и выхода я не видела.

– Можешь не верить, – хрипло отозвался Даррен. – Но я тебе не враг.

– И что же делать? – Из рук Жиаль, внимательно следившей за нашим спором, выпала метла. – Милуша – безвинная малышка. Неужели они… пойдут на такое?

Мы обе замерли, ожидая объяснений. Вот только Даррен не спешил отвечать.

– Почему именно я? Разве мало других одарённых магов? – спросила, желая понять, во что ввязалась. Ради этого даже обуздала ненависть и презрение.

– Много, – задумчиво согласился Даррен. – Но только ты, Каррина, племянница короля, имеющая сильнейший дар, который не можешь подчинить.

– Но теперь-то он мне подчиняется!

– Да. Это невероятно, но да. И ты очень изменилась. Однако слухи уже охватили столицу. Псы не остановятся. Они хотят усилить своё влияние.

– Всё дело в дележе власти? – охнула я, резко осознав, что встряла в политические интриги. Как же хотелось верить, что ошибаюсь, но серьёзный взгляд Даррена, как и его кивок, подтвердили худшие опасения.

Пока я, обхватив себя за плечи, пыталась собраться мыслями, Даррен ждал.

Стоя рядом, застегнул рубашку, заправился, пригладил волосы. Торопясь поймать меня на новом бегстве, он успел надеть лишь брюки и накинуть рубашку. И тоже был босым, как и я.

– Я думала, быть знатной и богатой – большая удача, – Жиаль в волнении терзала пальцами подол платья. Нервный вечер вышел у нас, что ни говори. – Поэтому ты, Инна, и сбежала, да?

Никогда я не жаловалась подруге, но моя грусть в глазах и упрямое молчание о прошлом, она растолковала верно.

Даррен свёл брови, нахмурился. Думала, начнёт выкручиваться, снова оправдываться, однако он повёл себя иначе.

– Каррину судьба щедро наградила красотой, состоянием, сильнейшим даром, но добавила и щепоть горечи: дар не подчинялся ей. Он рос, набирал силу и медленно сводил её с ума.