Джули замедлила шаг и уперлась руками в бедра, задыхаясь от душного летнего воздуха и борясь со слезами.

Митчелл, я скучаю по тебе.

Джули шла, пока ее дыхание не пришло в норму, но мучительное чувство не покидало ее. Бег, возможно, и был хорошей идеей, но бежать по тому же пути, по которому она бежала с Митчеллом в тот первый день, не очень.

Она все время видела, как он легким шагом шёл впереди нее, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что она не упала в кусты или не украла чей-то велосипед. Она представляла его дразнящую улыбку, которая совершенно не соответствовала его чопорному образу и высокотехнологичному беговому снаряжению.

Она представила, как он ждал ее на скамейке, готовый с хот-догом и бутылкой воды. Воспоминание было таким четким, таким острым, что на мгновение она действительно увидела его. Увидела скамейку, увидела Митчелла...

Джули остановилась на месте.

Моргнула. Снова моргнула. Прищурилась и подошла ближе.

Это было не воспоминание.

Это был Митчелл.

Только на этот раз не было дразнящей приветственной улыбки.

Однако рядом с ним лежал журнал Шпилька.

Он прочитал его.

Сердцебиение, едва вернувшееся к нормальному ритму, ускорилось втрое, когда она медленно приблизилась, устремив взгляд на него, отчаянно пытаясь понять, что он чувствует. Зол ли он? Доволен?

Любит ли он ее до сих пор? Любил ли он ее когда-нибудь?

Но его голубые глаза ничего не выдавали. Боясь надеяться, едва дыша, Джули бесшумно села на скамейку рядом с ним.

Она приказала себе говорить. Привет. Здравствуй. Прости меня. Я люблю тебя.

Но вместо этого она ничего не сказала. Они не касались друг друга, но она чувствовала тепло его бедра в нескольких дюймах от своего, и ей хотелось прильнуть к нему, хотя бы на мгновение.

— Ты прочитал? — спросила она, не в силах больше выносить молчание.

Он кивнул один раз.

— Я не собирался, но Грейс принесла его. Пришла ко мне, как женщина на задании.

Джули слабо улыбнулась.

— Могу себе представить. Думаю, она решила, что раз уж она не может наладить свою собственную личную жизнь, она вмешивается в чужую.

— Да, она упоминала, что отношения с Грегом закончились плохо. Как у нее дела?

Джули зацепилась кроссовками за скамейку и затянула шнурки, которые не нуждались в затягивании, недоумевая, почему они говорят о Грейс, а не о них.

Тем не менее, Грейс была безопасной темой, так что...

— С ней все в порядке, — ответила Джули. — Хотя, по правде говоря... нет. Она в ужасном состоянии. Говорит, что у нее стадия «нет мужчинам».

Митчелл повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Нет мужчинам. В смысле, теперь она играет за другую команду?

Джули слегка рассмеялась.

— Нет. По крайней мере, она мне об этом не говорила. Она просто объявила бойкот романтике. Она настаивает на годичном отпуске, но мы с Райли пытаемся уговорить ее на шесть месяцев.

Он замолчал на несколько мгновений.

— А ты? У тебя тоже период «нет мужчинам»?

Это зависит от мужчины.

Но она не сказала этого.

Она уже достаточно рисковала своим сердцем в этой статье. Она не собиралась рисковать своим сердцем еще больше.

Не раньше, чем она услышит, что он скажет.

Она уклонилась от его вопроса, задав свой собственный.

— Как ты узнал, что я буду бегать?

Он поднял бровь.

— Это то, что ты делала? Бегала? Это больше было похоже на то, что ты умираешь.

Она бросила на него взгляд.

— Скорее всего, — сказал он, потирая рукой затылок. — Это было просто предчувствие, знаешь... что ты вернешься, чтобы бегать здесь.

— И ты знал, что это будет сегодня? — скептически спросила она.

Он не отвел глаз, и она смотрела, как его адамово яблоко покачивается, когда он сглатывает.

— Я... Я приходил сюда последние пару дней, вообще-то. Ждал тебя.

У Джули свело живот.

— Это очень похоже на преследование с твоей стороны, — мягко сказала она.

И очень мило.

Он неловко кивнул и протянул ей завернутый в фольгу пакет. Она молча открыла его и, увидев, что внутри, улыбнулась.

Это был хот-дог.

Прямо как в тот первый день. Нет, не совсем как в первый день. На этот раз не было никакого удовольствия. По какой-то причине это небольшое изменение заставило ее разрыдаться больше, чем что-либо другое. Оно отражало все нюансы, которые меняют мужчину, превращая его из просто парня в того самого парня.