Осторожно Эолин проследила путь к их прежнему дому. Ее глаза искали останки ее отца, но лес уже давно забрал его. Ничего не сохранилось и в строении из камня и дерева, которое он и ее мать создали с любящим намерением воспитать свою семью в мире.

Эолин прошла по размытым границам их старого жилища, вспоминая местонахождение очага, комнату своих родителей, комнату, которую она делила с Эрнаном. Стоя в центре, она поражалась тому, как все исчезло под надвигающимся лесом.

Земля вздрогнула и с треском провалилась. Эолин рухнула сквозь облако пыли. Прежде чем она поняла, что происходит, ее спуск был прерван, а ноги пронзила боль.

Она стояла в яме по грудь.

«Погреб. Как я могла забыть подвал?».

Она согнула лодыжки и проверила колени. Если не считать многочисленных жалящих царапин, она не пострадала. Отталкивая крошащиеся доски, она искала край, где могла вылезти. Когда она убрала гниющий пол, солнечный свет хлынул в подвал и осветил бесформенную груду в забытом углу, груду сломанных костей.

У Эолин перехватило дыхание.

Встав на колени, она провела пальцами по миниатюрному черепу.

Эрнан.

Он вернулся в дом! Должно быть, он спрятался здесь, пока их отец ходил искать ее в лесу, и задохнулся, когда Всадники подожгли их дом.

Эолин всегда помнила Эрнана больше, старше, сильнее и мудрее, но теперь, когда его хрупкий череп лежал в ее руках, потеря его жизни коснулась ее новой и горькой скорбью. Каким юным он был, когда его мир пришел к такому жестокому концу!

— Прости, что не смогла тебе помочь, Эрнан, — тихо сказала она. — Прости, что я еще не была достаточно сильна.

Собрав с благоговением каждую косточку, Эолин вынесла брата на солнечный свет. Она использовала посох, чтобы проделать дыру в земле, выбрав место, где раньше собирали тыквы. Затем она покрыла его останки плодородной коричневой землей.

Эолин составляла компанию Эрнану, пока могла, рассказывая ему истории обо всем, что она сделала с тех пор, как они расстались много лет назад.

Солнце двигалось над ними, миновало пик и начало опускаться в западной части неба. С приближением вечера Эолин встала, не желая уходить, но понимая, что не может задерживаться. Ночь откроет двери в Преисподнюю, распахнутые насилием Королевских Всадников и не закрывшиеся. Потерянные души узнают ее свет и будут посылать ужасные сны, прежде чем утащить ее с собой.

Эолин воззвала к посоху. Она убрала еловую ветку и превратила ее в пепел во вспышке оранжевого пламени. Из сумки она достала оберег, который соткала с помощью Гемены. Расшнуровав корсет, Эолин сняла платье.

Послеполуденное солнце согревало ее обнаженную кожу, и она чувствовала, как ее тело впитывает свежесть этого момента, готовясь спрятаться. Эолин подбросила блестящую ткань к небу и позволила ей опуститься на нее.

Эхекат

Наэм энем

Энем семту, фэом семту

Эхекат Эхука

Тонкий шелк исчез при соприкосновении с ее телом, расширяясь и невидимо прилипая к ее коже, такой легкий, что она лишь изредка ощущала покалывание при движении.

Она надела платье и собрала сумку. Используя небольшой кусок ткани, вырезанный из той же ткани, что и ее оберег, Эолин накрыла посох, сделав его неотличимым от обычной трости.

Затем она наклонилась, чтобы положить руку на свежую могилу Эрнана.

— Спи спокойно, дорогой брат, — сказала она, — тебя помнят с любовью.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Маг Эхиор

В детстве Эолин побывала в городе Моэн только один раз. Она мало что помнила об этом путешествии, за исключением того, что они шли по дороге, ведущей на север от ее деревни.

Первый отрезок этого маршрута теперь представлял собой не более чем заросшую тропу, но через несколько дней ходьбы она расширилась до небольшой грунтовой дороги. Плодородные холмы раскинулись во всех направлениях, с полями пшеницы и чечевицы, пасущимися коровами и мирными овцами, густыми садами и разбросанными фруктовыми деревьями.

Люди усиленно трудились на земле, признавая ее путь лишь косым взглядом или ленивым взмахом руки. Эолин внимательно наблюдала за ними. Боясь привлечь к себе лишнее внимание, она ни с кем не разговаривала.