Пухлая губа с четким контуром и маленькой родинкой сверху подрагивает в усмешке, когда пара раскосых глаз, цвета густого янтаря, ложатся на меня сверху вниз.

— Викентьевна, о чем речь. Не вопрос, прыгай — прищуривается, указывая на меня пальцем — А это? — с такой брезгливостью в тоне, подпирая языком щеку, с темной щетиной по контуру. Как будто я насекомое в навозе. И обоюдная неприязнь так и сеется между нами.

— А это, Ромулик, внучка моей подруги. Приехали с братом, можно сказать на постояннку, пока учатся. А там глядишь, Миланку и замуж выдадим. Красотка же, зацени — покручивает меня за плечи, демонстрируя.

— Круто — ехидно тянет с заломом на губе — Соседи значит — манала я такое соседство, отворачиваюсь, слетая с прицела наглющего взгляда, осевшего совсем не на моем лице.

Пока Виталина сгружает покупки в багажник, плечом ощущаю, как к моему уху склоняется тихонько выговаривая:

— Ты сиськи в примерочной забыла — инстинктивно прикрываю руками грудь. Ну единичка и что, зато в жару можно лифчик не надевать. А ему вообще, какое до этого дело. Разворачиваюсь.

— А ты мозги — пробегаюсь глазами вниз, презрительно задерживаясь на ширинке — Походу мускулы, это единственно, что у тебя большое, поэтому такой нервный?

— Гадай деревня, тебе держать в руках такую мощь, даже не светит — ухмыляется, роняя на глаза очки и усаживается за руль.

— Ну что, волосы назад, летим — кидает со смехом, поворачивая ключ зажигания, когда наши четыре половинки плюхаются на заднее сиденье.

— Летим, Ромка — поддакивает Вита.

По пути просвещая меня, касательно, теперь уже явно нелюбимого соседа. От тараторки рядом узнаю, что это чадо с непомерным эго за рулем, обожаемый сын на минуточку профессора университета. Которая три года как, читает лекции за заграницей.

От этой информации, прямо таки хватаюсь за сердце, чему же может научить человек, который не справился с воспитанием собственного сына. Тут даже не так, от него же веет царизмом.

Как смотрит свысока, морщась презрительно. У него на лице все написано, что слово из трех букв НЕТ, ему явно не знакомо. Повсеместное обожествление, еще больше укрепляется, когда мы подходим к подъезду и парочка глупо хихикающих куропаток, с щенячьими глазами, провожают возомнившего себя альфой. А если говорить просто по-русски козла, павлина и еще с десяток животных, обитающих в зоопарке с теми же необоснованными амбициями.

Опережаю на ступеньках довольно мило беседующих Виту и раздутого персонажа. На первой площадке вдруг вспоминаю, что короткая юбка открывает не слабый обзор снизу, на мои розовые в желтый горох трусы. Мельком поглядываю назад и натыкаюсь на наглую харю, без всякого стыда не спускающую глаз моих булочек.

— Милан, поднимись пожалуйста к Ромке. Я блюдо забыла, заберешь — желания тащиться в его квартиру, конечно же ноль, но отказать в просьбе я не могу.

— Дамы вперед — любезно кланяется, играя на публику, пропускает меня, когда хочу отстать, чтобы не светить своей гороховой красотой.

— Только после вас — говорю, с такой же наигранной добротой. И тут он двумя ладонями хватается за мою задницу подпихивая.

— Хоп лимита, тащи свой гороховый филей наверх — это звучит уже в тот момент, когда дверь за Витой захлопывается.

— Роман, как вас там? Не кажется, что из тебя биполярка сейчас лезет наружу — ускоряю шаг, разъединяя контакт с ладонями, которые так и вдавливаются в мягкие ткани.

— Вывеску по дороге прочитала что ли? Откуда сленг? — через две ступеньки настигает.

Отскакиваю, залетая на пятый этаж. Вырываю руку, когда пытается впихнуть в открывающуюся дверь.

— Я здесь жду, шевели своей безмозглой тушей — подкидываю брови, не сдавая позиций.

Янтарный блеск темнеет, когда теснит меня к двери, загоняя в квартиру.

— Рот закрой, а то заткну вот этим — хватает за руку, вжимая в пах.

И губы открываются шире, когда мои пальцы рефлекторно сжимаются на внушительной выпуклости. Горло начинает толчками выпихивать горячий воздух. Толкается ближе, придавливая мое тело к двери. Обшариваю, поглаживая жесткую поверхность джинсы.

Прикрывает глаза натираясь твердым бугром по моей ладони, я приподнимаюсь на цыпочки, закусывая его мочку зубами. Хрипучий вздох срывается с его губ, когда расстегиваю ширинку, продолжая ласкать через трусы. Довольно габаритный орган.

— Давай… да… вот так — подхватывает сзади, впиваясь пальцами и шумно дыша мне в висок.

И по закону логики, это должно быть крайне неприятно. Но та остро колкая пульсация, зарождающаяся между ног, совсем необъяснимо, мочит влагой все желтые кружки на трусиках.