— Ром, давай я тебе одежду принесу, а то вон насквозь промок — пытается свести на минимум, разряд с треском летающий между нами.

— Не надо, дома переоденусь — с чавкающи хлюпаньем идет по коридору.

— Роман! — выглядываю из зала и непроизвольно хихикаю, замечая как за ним тянется мокрый след — Спасибо, что кран починил.

— Угу, потом рассчитаешься — прозвучало с угрозой, добив эффект громом от хлопка двери.

Прихватываю ладонями трясущиеся поджилки. И чувствую как волнами растекается откат. Вся смелость улетает, давая возможность с нахрапа захватить волнению.

Чего он ко мне пристал. По откровенному пренебрежению, четко выписывается минус интереса ко мне как к девушке. И больше чем уверена, желающих повертеться на его кухне хоть отбавляй. Причем без материальной подпитки, достаточно будет щелкнуть пальцами, как толпа с влюбленными глазам, боголепно настрогает ему пятнадцать блюд, еще и покормят с ложечки, потряхивая совсем не единичкой перед глазами. Коротким рывком сгоняю вдох и беру себя в руки.

— Сема, давай к столу, остыло все уже. Жуем яйчнцу, копаясь в телефонах, уголком глаза ныряю в Семкины сообщения. На аватаре маячит курносая блондиночка в очках.

— Подкатываешь? — интересуюсь, по краснеющему кончику носа ответ утвердительный.

— Нет, это моя одногруппница.

— А, ну ясно… ясно — многозначительно тяну.

— Что тебе ясно. И вообще не стыдно, палить в чужом телефоне.

— Неа, я и пароль твой знаю.

— Сменю — попробуй, все равно же подкараулю — Ми, я побежал, через час пара начинается. Какие планы на сегодня?

— Забегу на курсы, документы занесу и узнаю, что докупить к занятиям. И не забудь, что нам вечером надо подняться к королю, обслужить.

— Че ты к нему цепляешься, по-моему он нормальный, а байк у него зверь машина. О, кстати, как раз и подмажусь, прокатиться.

— Ты меня слышал — складываю крестом кисти — Запрет категоричный.

— Все чмоки и бабки пополам. Провожаю, своего повзрослевшего братишку, еще парой советов и получаю в награду, взгляд оскорбленного мужика, с задорной челкой подброшенной наверх.

В упаковке, из новенького комплекта купленного вчера, критически соглашаюсь, принимать оголенные участки тела. Немного смущает синяк, на коленке, посаженный в утренней схватке. А так вполне себе презентабельно.

Черная тушь на густых ресницах и подправленные Витиной плойкой волны, на моих кричащих своей яркостью волосах, магическим образом вселяют в меня уверенности.

Возле подъезда мнусь. По картам сверяя маршрут и подбирая транспорт. Самым удобным становится метро. Гружу в рюкзак сматрфон и надевая лямку, хлопком ладони припечатываю, выходящего вот именно в тот самый момент. Ромулика. Который злобно зыркнув, прошел мимо. С благодарностью посмотрела на девушку с коляской, которой он кивнул в знак приветствия.

Через десяток шагов, передо мной притормаживает белая иномарка, пассажирская дверь распахивается.

— Есть в рюкзаке что-нибудь жидкое? — летит из салона.

— Вода — говорю тормознуто, не совсем улавливая суть вопроса.

— Выкидывай и садись, довезу.

— Я на метро — прошагиваю вперед, машина трогается, сопровождая меня и снова тормозит, когда останавливаюсь.

— Резче можно, я итак опаздываю — раздраженно отчитывает, как будто я сама напросилась.

Как только сажусь, бесцеремонно выхватывает рюкзак, достает бутылку и забрасывает назад.

— Адрес — кидает, коротко выворачивая на трассу.

— Семеновский проезд 37. А с чего это такая любезность?

— Я милый, все говорят — ехидная мина, никак не вяжется с определением.

— Умеют же люди врать.

— Скажи родителям, чтобы тест ДНК сделали, тебя в роддоме подменили. Брат хороший парень, а ты — закидывает большой палец вниз.

— Не смогу, их нет — сглатываю застывшую горечь — давно уже.

— Прости, пожалуйста, я не знал — кладет ладонь на колено, поглаживая и утешая. Я убираю и отворачиваюсь, не желая посвящать чужого человека в свой мир.

— А знаешь мои живы, но в конечном счете пропадали на работе. Мать карьеру строила, отец свалил к молодой любовнице когда мне десять было — неожиданное откровение меня шокирует, а Рома продолжает невозмутимо крутить баранку. Словно назвал свой любимый цвет, а вовсе не печальную часть жизни.

— Теперь понятно, откуда пробелы в воспитании — зачем-то говорю, понимаю, что укол не в тему, но выставляю защиту перед накатившим сочувствием к нему.

— Не можешь, не задеть — усмехается.