Они вышли на крыльцо. Кирпич жил в скромной одноэтажной хибаре на краю рабочего поселка. Вокруг забор из кольев. Небольшой садик.

Деревья еще голые, без листьев. Трава не выросла. Грязь и слякоть. Дальше у забора — туалет. Возле дома поленница.

Паштет спустился на ступень ниже, тоже закурил. Стояли, пускали в воздух кольца дыма.

— Кстати, насчет сормовских… — начал было Кирпич и со стороны ворот раздались выстрелы.

Неизвестный стрелял из пистолета. Бах! Бах! Бах! Сам стрелок надежно укрылся за воротами, невидимый в полумраке.

Кирпич тут же присел, ушел в сторону. Одна пуля впилась в дверь, другая в косяк. Еще одна ударила в стену.

— Хр-р-р, — заклокотал Паштет, качнулся, осел на колени.

На Кирпича брызнуло что-то теплое. Он не сразу понял, что это кровь помощника. Сам он опустился еще ниже, спрятался за Паштета. Тот как раз, хрипя, распластался на крыльце.

— Кирпич! — закричала Морозова из дома. — Кирпич! Кто там шмаляет?

Выстрелы прекратились, от ворот в сторону метнулась низкая тень.

— Стой, падла! — с обеих сторон раздались крики. Это наконец-то пристяжь очнулась, его торпеды, которые должны были охранять пахана. — Стой, не уйдешь!

— Он к реке побежал! — закричал Кирпич. — Держи мразь!

Обернулся к дому, остановил Клеопатру:

— Сиди там, не высовывайся! Он Пашу задел!

А сам уже наклонился к Паштету. Тот лежал, еще дергался, тряс руками и ногами. Горло и грудь прострелены навылет, кровищи натекло целое ведро.

— Лепилу сюда, быстро! — заорал Кирпич, но никто не отозвался.

Но когда его подручные, наконец, прибежали, Паштету помощь врача уже была не нужна.

— Нашли мразь? — глухо спросил Кирпич.

Его адъютанты кивнули.

Юшков улыбнулся.

— А вот это хорошие новости, товарищ майор. Очень хорошие. Теперь мы можем насесть на него. Он теперь во всем сознается. Как миленький.

Огородников указал назад.

— Значит так. С Парновым сейчас работает Гущин. Не мешайте. Как получит признание, тогда устраивайте очнулся ставку с этим, вторым, Джураевым.

— Разрешите выполнять, товарищ майор? — Юшков вопросительно смотрел на начальника.

— Действуйте, — Огородников повернулся было, а затем указал на меня. — Кстати, Ломов, езжай вместе с постовыми в ночное дежурство. Они как раз поедут на Заречье на патрулирование. Может, там твой субчик ошивается? За кем ты там приехал? Ты собираешься искать его или нет?

Я тоже поглядел на майора.

— Разрешите выполнять?

Когда мы вошли в кабинет, Юшков устало сказал:

— Сгущенка этого Парнова еще два часа мариновать будет. Он крепкий орешек, я видел. Пошли перекусим, а потом иди в обход. Может, и в самом деле тебе чего-нибудь обломится. Поговори с тамошними ребятами, они тебе подскажут, не появился ли новый контингент.

Время уже было вечернее. Столовая закрыта. Мы спустились вниз, вышли из здания, совершили набег на продуктовый магазин, купили кой-чего.

Как сотрудникам милиции, у нас тоже были продуктовые карточки. Юшков по ним уже отоварился, я нет. Запасы сложили в ящиках столов.

Поужинали. Со зверским аппетитом, потому что здорово проголодались. После этого Юшков лег подремать на диванчик. Я отправился к Вениамину Резникову, главе постовых.

Тот с удовольствием оглядел меня с головы до ног. Сам тоже немаленький, рост под метр восемьдесят, сильный, усатый. Кажется, это про него Юшков говорил, что до войны борьбой занимался.

— Где ж ты раньше был, великанище? — спросил Резников. — При виде тебя все бандиты и так разбегутся. Что там говорят, ты сегодня с дюжиной цыган боксировал? И всех побил?

Я вздохнул. Слухи растут, как снежный ком, летящий с горы. Со мной, оказывается, уже дюжина цыган дралась.

— Неверные у тебя сведения, — ответил я. — Не дюжина, а две дюжины. Но это так, для разминки.

— Ну, раз так, сейчас у тебя будет возможность повеселиться, — сказал Резников. — Садись в машину. Поработаешь сегодня патрульным.

С недавнего времени, из-за наплыва жалоб горожан о всплеске преступности, власти приняли решение усилить патрулирование улиц. Всех более-менее свободных сотрудников милиции бросили в помощь постовым.

Очередная смена уже заступила на дежурство. Мы, как добровольцы, сели в машины и разъехались по самым горячим направлениям. Непосредственно на месте временно подчинялись командиру патруля.

Я уселся в фургончик, нечто вроде микроавтобуса. Сзади полно места, я мог сидеть свободно. Не прижимал других коллег к дверцам.