Пройдя по коридору Арольд остановился перед массивной дубовой дверью, к тому же обитой железными полосами. Наташа неуверенно покосилась на нее, дождалась, когда Арольд откроет двеорь, заглянула внутрь и закашлялась.

— Неожиданно, — прохрипела она.

Заглянул барон Тотлен, пожал плечами.

— Полагаю это и есть обычный кабинет для разговора с заключенными.

— Да? Очень оригинально. — Наташа вошла внутрь, огляделась, насколько позволяли высоко, почти у потолка расположенный зарешеченные окна. Покосилась на барона Тотлена. — А света добавить можно?

Тот кивнул Арольду, и слуга поспешно зажег несколько факелов на стене. Как ни странно, горели они достаточно ровно и давали больше света, чем ожидалось. Скорее всего опять что-то магическое. Или состав какой-то специальный. Наташа покосилась на них, вспоминая шары, применяющиеся в Моригате для освещения, но решила не заострять внмания. Может так положено для тюрем…

— А что, обычной комнаты не нашлось? — Дарк присоединился к разговору. — Пыточная оно конечно оригинально, но как-то мрачно. И не для юной девушки.

Наташа тем временем, заложив руки за спину, изучала конструкции, расположенные здесь.

— За-ши-бись! — четко проговорила она. Покосилась на Тотлена. — И чья идея была организовать тут встречу? Впрочем, понятно. Как обычно кто-то сказал, кто-то, — Наташа посмотрела на Арольда, — не так понял.

— Вас не пугает? — все-таки спросил барон Тотлен.

— Ну-у-у… мрачновато. Почти как в музее. Помнится с классом нас возили в один замок на экскурсию. Спускались и в комнату пыток. Там, конечно, ею лет двести не пользовались, но инструменты похожи, да… похожи…

— На экскурсию? Лет двести?

— Ну да. Типа вот, дети, смотрите какие наши предки были жестокие, какое суровое время было.

Похоже, барон растерялся. Дарку-то что, он привык, сейчас тоже всё как бесплатный цирк аомспринимает.

— Но двести лет?

— Ну да. Но если говорить про мою родину… — Наташа задумалась. — Что там нам говорили на истории? Ну да, восемнадцатый век. Тайная канцелярия была упразднена в середине века. Потом была отменена смертная казнь… Потом… может кого-то и пытали, но я не слышала. И все, в общем. Такое вот, — она показала пальцем на стол с шипами, — больше не применялось. Как раз лет двести и есть.

— И как же у вас обходятся?

— У нас считается, что вот это вот всё не только бесполезно, но даже вредно. Если, конечно, вы хотите получить результат, а не галочку поставить. Чтобы о чем-то спрашивать, надо как минимум знать половину ответа. Иначе… — Наташа остановилась около веревки, тянущейся через крюк на потолоке к вороту у стены. — Это ведь дыба? Если меня подвесят на этой штуке, я признаюсь в чем угодно. И какая вот вам, как представителю организации по защите империи, от этого польза? К раскрытию заговора не приблизились… Да даже если бы я участвовала, я могла бы такого наговорить… Или вот, начну сдавать как сообщников преданных империи людей, чтобы облегчить заговорщикам работу.

Барон Тотлен даже растерялся и как-то беспомощно посмотрел на мрачного Арольда.

— Обычно спрашивают несколько человек и сравнивают их показания.

— Я не буду спорить, но я бы, например, заранее согласовала с сообщниками, о чем говорить в случае ареста.

— И что, у вас совсем не пытают?

— Как вам сказать… — Девочка остановилась перед столом с разложенными на нем инструментами. — На войне… а вот в той работе, что занимался мой отец… как я говорила, такими средствами можно получить любые признания, а потому запрещены законом и любве сведения, добытые таким образом, судом не принимаются. Вину человека нужно доказывать, а не выбивать.

— И что, совсем-совсем никак?

— Было бы желание… Если бы все люди были законопослушны…

— А… почему тогда?

— Потому что люди, — Наташа перестала изучать все вокруг и направилась к столу в углу, за которым, скорее всего, сидел писарь и вел протокол допроса. — В любой структуре всегда возникает вопрос оценки работы. Может работники там вообще ничего не делают? Какие оценки могут быть у тех, кто борется с преступностью? Смотрят количество совершенных преступлений — это ведь не утаишь, все регистрируется. Потом смотрят количество раскрытых. И если это количество сильно меньше количества совершенных, то руководство наверху вполне может задуматься по праву ли занимает свое место руководитель этой организации. С другой стороны, если раскрываемость хорошая, то тут и премия, и почет, в перспективе повышение в должности. Кто-то может и не устоять.

— И тогда…

— Такого точно нет. Но не стоит сомневаться в сообразительности людей, особенно в плане разрушений. Не буду перечислять те способы, которые позволяют заставить человека говорить что нужно и не оставить на теле никаких следов, чтобы невозможно было доказать применение силы. Иначе такой проныра сам сядет и надолго.

— А вы их знаете?

— Не то чтобы очень хотелось это знать, но да, знаю.

— Потому вам тут не страшно?

— Страшно? Ну я воспринимаю это как экскурсию. В том замке тоже так было. Так и тут. Следов крови нет, хорошо убираете. Остальное… ну экспонаты в музее… только более новые. Так когда графа-то приведут?