В субботний полдень, когда Григорий собрался выходить в рейд по салонам связи, в дверь позвонили. На пороге стоял курьер, державший в руках коробочку, на которой Григорий узнал логотип крупной федеральной компании по экспресс-доставке грузов. Григорий машинально расписался в бланке, где в качестве отправителя значилось некое ООО «Волна» из города Краснотурьинска. Пребывая в недоумении, он закрыл за курьером дверь, прошёл на кухню и взрезал ножом упаковочный скотч на коробке.

Велемир его не обманул: под картонной крышкой, сдавленный брусками пенопласта, лежал тот самый телефон! Не веря, Григорий нажал на кнопку включения, и аппарат мгновенно ожил! Операционная система загрузилась непривычно быстро, яркий экран загорелся новой картинкой на обоях. Это, несомненно, была фотография, сделанная на встроенную камеру, но пиктограммы поверху не давали её толком рассмотреть. Тогда Григорий зашёл в Галерею изображений и сразу же наткнулся на этот снимок – последний из имеющихся.

Нижнюю половину фото занимала жёлтая табличка с какой-то сероватой «прихваткой» слева. На табличке геометрически выверенным шрифтом было по-русски написано: «СПАСИБО ГРИГОРИЙ». А над табличкой, вверху, раскинулось невероятной красоты звёздное небо с бурым диском чужого солнца на нём…

– «…Они копались в коробках и ящиках, и вдруг котёнку на глаза попался необычный предмет. Большой свёрток в зелёном чехле…» – я перевернула страницу и замолчала.

– Читай дальше! – потребовала дочка.

Вместо этого я спросила:

– Что ты видишь на этой картинке?

– Глаза, вот здесь и здесь, – стала тыкать малышка пальчиком, – палатка, котёнок залез.

– А ещё?

– Червяки в банке.

Я перевернула ещё одну страницу, потом вернулась. Картинка оставалась прежней и вовсе не такой, как её описала дочка.

– Всё, – я захлопнула книгу и чмокнула малышку в щёку, – завтра дочитаем, беги в кровать. Папа сейчас придёт тебя поцеловать.

Уже несколько месяцев я видела пейзаж, который не видел никто. То промелькнёт отражением в луже, то появится и исчезнет в проёме арки, а иногда подолгу виднеется из окна моего дома. Теперь же выступил на страницах детской книги.

Эти видения начались после той самой встречи в октябре.

Как сейчас помню, я проводила дочку к бабушке и возвращалась по осенним аллеям домой, спешить было некуда. На улицах безлюдно, только что прошел дождь. Словно сквозь влажную пелену доносились приглушённые вскрики детей, лай собаки, шум проезжающих машин. Со всех сторон обступал терпкий запах диких яблок и аромат сырой земли. Хотелось дышать полной грудью, наслаждаясь каждым вдохом и выдохом. А опавшие листья! Апельсиново-оранжевые, сочно-красные и песочно-жёлтые в серебристую крапинку – калейдоскоп форм и оттенков!

Я бросилась собирать мокрые листья, разглядывая каждый как уникальную драгоценность. Как же прекрасно может выглядеть смерть! Смерть… Всё в конце концов умирает. И я умру.

К горлу подкатил комок, в районе солнечного сплетения всё сжалось и заныло. Уже несколько лет, с тех пор как в мою машину на полной скорости чуть не врезался грузовик, мысли о смерти не отступали. Точно костлявая старуха коснулась сердца в секунду опасности и оставила в нём ледяной след.

Каждый день я продолжала жить, просыпаться, собирать дочку в садик, ходить на любимую работу. Вечером – ужин с семьёй, в выходные – встречи с друзьями, походы в кино и музеи. Всё как всегда, но ничто не приносило настоящей радости. Будто кто-то нашёптывал: «Всё в конце концов исчезает. Зачем готовить обед, зачем учить дочку уму-разуму, строить планы на отпуск? Зачем всё это, если ты сгинешь и превратишься в прах? Небытие поглотит тебя, смоет волной, словно рисунок на песке. Ничего не останется. Всё временно и потому бессмысленно».

Я и не заметила, как рядом появился старик. Яркие рыжие волосы торчали взъерошенной кочкой, а густая борода пестрела всевозможными оттенками осени: от малиново-бордовых до кирпично-оранжевых. Незнакомец походил на героя из старой доброй сказки.

– Чудесная работа, – указал старик на листья в моих руках. От добродушной улыбки его лицо покрылось сотней морщинок. В глазах заиграли весёлые огоньки.

– Все листья подобраны неслучайно и удивительно гармонируют друг с другом, – продолжал Пестробородый. – Только тонкие ценители способны найти истинную красоту в увядании. И мы с вами одни из них. Верно, милая? – вкрадчивые слова обволакивали, а золотистые глаза точно заглядывали в душу. – Пока листья были живыми и впитывали солнечные лучи, они все росли одинаково: зелёные, сочные и молодые. Но когда их вены стали сохнуть, каждый преобразился по-своему, – старик провёл кончиком пальца по краю одного из моих листьев. – Именно для последнего полёта к земле листья приобрели неповторимую индивидуальность. Но в итоге они рассыплются в пыль так же, как и люди. Всё будет уничтожено временем: и мысли, и чувства, и тела. Не так ли, милая?

Я смущённо улыбнулась: незнакомец будто подслушал мои мысли.

– Подарите мне ваш букет, – попросил Пестробородый, – даю слово, он останется нетленным навсегда.

Какой странный. Зачем ему мой букет? Кругом полно опавшей листвы.

– Всё исчезнет, – старик лукаво улыбнулся. – Но стоит лишь ступить в край вечной осени, и костлявая старуха останется ни с чем. Я знаю путь и открываю его тем, кто не желает мириться с конечностью бытия.

Кто он и о чём говорит? Может быть, это розыгрыш?

– Я вижу, вы сомневаетесь, – проговорил он. – Не верите в вечную жизнь?

– Вы про Рай? – переспросила я. – Пока не умрёшь, точно не узнаешь, существует ли загробный мир.

Должно быть, он из какой-то секты или местный сумасшедший. Я улыбнулась и протянула букет.

– Как любезно с вашей стороны, – поблагодарил старик, слегка кивнув. – Он будет ждать вас. До свидания, милая.

Пестробородый втянул запах разноцветных листьев и пошёл прочь.

Некоторое время я вспоминала старика и его слова. Но дни бежали, и впечатления от встречи стёрлись, словно их припорошило свежим снегом.