– Составьте список и вызовите по очереди всех сотрудников, кто имел доступ к иноземному блоку. Я поговорю с ними, затем опрошу пациентов из соседних палат.

– Я не думаю, что стоит их волновать, – ответила главврач. – Наших постояльцев. В блоке всего пять палат, и три из них пустуют. В последней оставшейся…

Голос задрожал, но она опять мужественно взяла себя в руки:

– В единственно жилой сейчас палате находиться живописец, он очень преклонного возраста. Сам не может отойти от кровати. Физически не способен.

– Имеете в виду живописца с Каптейна би?

– Простите, но почему вы спрашиваете? Я уверена, что вам известно все постояльцы иноземного блока…

– Как видите, не все, – резко оборвал ее мужской голос. – Я поговорю с живописцем.

– Вам придется очень постараться, – в тон ему ответила главврач. – Он почти не реагирует на окружающий мир. Так же, как до этого…

Она глубоко вздохнула:

– Граф Монте-Кристо…

– Что?! – удивился собеседник.

– Вы же не сказали нам даже, откуда он! Привезли инкогнито и забыли на несколько лет. Мы поэтому так и называли между собой – Граф Монте-Кристо.

– Ну и фантазии у вас, – он хмыкнул. – Ладно… В любом случае сначала спустимся в иноземный блок, потом я допрошу ваших сотрудников.

Невидимые Нине мужчина и женщина вышли из соседнего кабинета. И тут же со стремительным свистом распахнулась дверь в комнату отдыха, Нина еле успела отскочить от стены. Секунда – и ее застали бы за гнусным подслушиванием. Совсем не хотелось подобным образом начинать первый рабочий день.

На девушке, которая ворвалась в комнату, была такая же нежно-розовая форма, как и на Нине. Ярко-рыжие волосы бунтарски выбивались из-под шапочки, на курносом носу рассыпались веснушки.

– Ты кто? – с порога спросила она, но не стала слушать ответ, а кинулась к одному из одежных шкафчиков.

– Я – новенькая, – растерянно представилась Нина.

– А-а-а, – та рылась в небольшой женской сумочке, из которой валилась на пол целая россыпь какой-то мелочевки. – Адам говорил… Черт, где он… Тут был… А – вот!

Она с торжествующим видом помахала чипированным ключом.

– Думала, потеряла… Ох, вот черт…

Девушка только сейчас заметила тюбики и клиентские карты, рассыпанные по полу. Она присела и стала собирать все обратно в сумку. Нина опустилась рядом и принялась помогать.

– А что здесь случилось-то? – спросила она рыжую.

– Ужас, – та округлила зеленые глаза. – Точно – ужас. Убийство в блоке для иноземцев.

– Инопланетянина убили? – ахнула Нина.

– Ага, – та даже перестала пихать свое добро в сумку. – Еще как убили. Говорят…

Она подвинулась к Нине совсем близко и зашептала на ухо:

– С него всю кожу сняли.

– Как?

– Вот и важные дядьки сейчас гадают – как. Адам подслушал, говорят, словно одним махом с ног до головы. Или что там у него было. Он все время кутался в плащ с капюшоном, киперы только его глаза видели. Такая секретность, мы даже не знаем, откуда он. Кажется, последнее время болел сильно. Эта хламида на нем все больше и больше обвисала.

– Как? Всю кожу – одним махом?

– А вот как ты платье снимаешь, – фыркнула рыжая. – И с собой не забрал, оставил прямо в палате эту… Ладно…

Она поднялась

– Там ребята пошли в камеры наблюдения смотреть, пока сыщики особого торгового туда не добрались. А я доступ к мониторной в сумке оставила. Кто ж знал, что понадобится? Я сегодня в пятом блоке дежурить должна.

Кипер развернулась и собралась бежать дальше.

– Стой, – Нина схватила ее за рукав. – Возьми меня с собой, а? Я тут уже час сижу, видимо сегодня всем не до инструктажа новенькой.

– Это точно, – подмигнула девушка. – Ладно, пойдем. Заодно узнаешь, где мониторная.

Они успели вовремя – должностные лица еще не дошли до наблюдательного поста, и там скопилась целая куча народа в нежно-розовой форме. Они все столпились у одного экрана, впившись в него взглядами с жадным интересом.

Вкруговую развешенные мониторы, подключенные к каждой отдельной палате, сейчас не интересовали даже дежурного, призванного реагировать на малейшее изменение датчиков.

Нина, воспользовавшись суетой, незаметно просунулась под локтем старшего кипера. Она бросила взгляд на монитор и тут же отпрянула назад, зажав рот рукой. Теперь единственное, что волновало: успеет ли она добежать до санитарной комнаты, пока ее не вывернуло на глазах у всех.

Девушка успела заметить немного, но и этого было достаточно. Серьезные люди окружили что-то абсолютно синее и гладкое, которое неподвижно скорчилось на полу в луже голубой жидкости. Сквозь экран чувствовалась сконцентрированная в палате нечеловеческая боль. Но то, что вызвало приступ тошноты у Нины, было даже не это. Рядом с погибшим пульсировала, подрагивая, серая сморщенная кучка. То ли пергамент, то ли ткань. Нина знала: это не то, и не другое, и то, что она знала, выворачивало ее наизнанку.