И глотка сделать не мог.

— Мне кажется, ты считаешь себя виноватым, — сказала Шиталь. — Но в чем? Что не отправился вместе с ним?

Откровенничать Огонек не собирался. Даже с ней. Тем более с ней, брату Кайе и то нашлось бы, что высказать…

И, будто услышав эти мысли, Къятта появился; еще заслышав его стремительные шаги, Огонек не сомневался, кто может врываться сюда столь по-хозяйски. Гость остановился в центре комнаты, немного не дойдя до сидевших возле окна Огонька и Шиталь. Среди солнечных ажурных теней и пятен его фигура казалась вонзившимся в пол копьем.

— Ну, здравствуй, — сказала Шиталь, поворачиваясь к нему; сложила на коленях руки в тяжелых браслетах, вставать не спешила. — Ты напугал моих людей, кажется?

— Они пытались меня задержать.

— Всего лишь до того, пока не предупредят меня. Так какое у тебя ко мне дело?

— К тебе никакого… мне нужен этот.

К Огоньку Къятта чуть повернулся, но тот ощутил — будто прицелился в полукровку. Шиталь тоже слегка развернулась, так, чтобы подросток был у нее за плечом.

— Все, кто в моем доме, тоже имеют право на уважительное отношение.

— Неожиданная защита. Хотя, раз ты его продолжаешь держать у себя… может и к тебе у меня есть дело, — сказал Къятта, и казался спокойным; лучше бы разнес полкомнаты. Огонек помнил его в подземелье — тоже само спокойствие…

— Твой брат попросил меня приютить мальчика. Почему бы мне не продолжать это делать сейчас?

— Потому что этот мальчик очень уж кстати вернулся в Асталу! Не делай вид, что не понимаешь, пока я не задумался, кому еще ты союзница. А мой брат… Он вечно его защищал — во вред себе.

— Я просто был его другом, — тихо сказал Огонек, и его услышали:

— Хорошо мыши дружить с энихи, — Къятта наклонил голову, янтарные глаза потемнели. — Удобно. Скажешь, что многое давал взамен?

— Сейчас я жалею о том, что дал очень мало, — Огонек понял, что еще слово, и разревется, как младенец двух лун от роду.

— Выйди, — приказал Къятта Шиталь, кинув на женщину горячечный взгляд. Это было уж слишком, таким тоном говорят с провинившимися слугами. Но она — хозяйка, и тонкие брови сдвинулись, выдавая гнев. Шиталь тоже умела сердиться, хоть и терпение ее превосходило мыслимые пределы.

— Ала, я не хочу прятаться, — сказал Огонек. Ему стало почти интересно. Чтобы его сейчас напугать, понадобилось бы что-то другое или кто-то другой, не Къятта.

— Ты не захочешь ссориться с нашим Родом, — произнесла Шиталь, и это был не вопрос; она смотрела на гостя, сжимая на груди руки, а пальцы комкали тончайшую накидку из жатой искрящейся ткани. Еще миг, и Къятта хозяйку дома попросту вышвырнет, понял Огонек. Чего ему надо, кто укусил?

— Я тебя… прошу дать нам поговорить, — с трудом произнес Къятта. Что-то он такое увидел в Шиталь, чего не сумел Огонек, хоть сам недавно понял — она не просто красивая женщина. И слуги не просто так пропустили незваного и наглого гостя: знали, что хозяйка себя в обиду не даст.

Она немного подождала — и кивнула. Не быстро и не медленно, плавно покинула комнату, будто решила полюбоваться цветами в саду, или вспомнила несрочное дело.

Къятта развернулся к подростку и смотрел на него в упор. Огонек не отворачивался; было даже почти хорошо в этот миг, что-то живое, а не сосущая безнадежность.

— Хорошо, что я не убил тебя тогда.

— Ты это сделал, — сказал полукровка. — Если бы другой не спас, я был бы мертвым.

— Крысенок, — прошептал Къятта, из-под ресниц презрением и ненавистью окатив Огонька. Жесткие пальцы впились в плечо:

— Ты его чувствуешь?

— Что?

— Связь айари и чимали! Не придуривайся, я знаю про все твои подвиги!

— Нет, — Огонек пробовал собрать мысли в единое целое. Он не ожидал… не таких вопросов. — Когда его ранили, я был… сейчас ничего. Он же погиб, — голос стал хриплым на этом слове.

— С тобой все было в порядке? Ты чувствовал его смерть?!

— Нне… не уверен…

— Он жив? — казалось, еще немного, и пальцы попросту переломят кость.

— Я не знаю! — взмолился Огонек. — Как я могу…

— Иди к нему.

— Куда?? На то место?

— Недоумок. К его Огню. Вспоминай! — Къятта хлестнул мальчишку по щеке.

— Я не могу! Я не знаю, как!

— Как ты лечил этих уродов с севера? Откуда брал Силу? — Встряхнул Огонька, так, что у того зубы стукнулись друг о друга. — Ну?!

Огонек пытался собраться с мыслями, с чувствами, хоть с чем-то , что поможет ему. Сейчас он и сам не понимал, хочет исполнить приказ, чтобы освободиться, или чтобы узнать о друге… и почему это не пришло в голову раньше! Ох, и правда недоумок… Ведь сам бежал через темный лес, чтобы спасти от замыслов Лачи… В мозгу словно камни сталкивались, мешая слышать и думать. А янтарные глаза прожигали его насквозь, и от этого было больнее, чем от хватки, и бесполезными, жалкими были все усилия.