Как-то утром братия выбрали красивое место, принесли книги и начали служить Успенскую заутреню (в пустыни). Вдруг из леса вышла лань и легла рядом, с любопытством оглядывая новых соседей, появившихся здесь с совсем иными целями, нежели их предшественники – охотники. Братия лишь изумлённо переглянулись. Но самое удивительное ждало впереди: дошли до момента в службе, когда все в храме встают, на песни Пресвятой Богородице перед девятой песнью канона, – и лань встала! Кончилась песнь, лань улеглась опять и не ушла до конца службы. «Как же близок Бог!» – подумалось братии.

Как-то Великим постом выдался очень трудный день. Я зашел в келью отца Серафима. Было уже поздно. Он сидел в темноте, и вид у него был изможденный.

– Что случилось? – спросил я.

– Ничего, – ответил он по обыкновению.

И тогда я излил все свои страхи и горести душевные: дескать, мы тут убиваемся, а всем наплевать.

– И некому мне помочь, когда ты нужен – и тебя рядом нет.

Отец Серафим потупился. Я наклонился к нему: в такие минуты мне так бывала нужна его поддержка, его слова. Но единство душ наших было бессловесным, оно крепилось перенесенными вместе тяготами. И всё же я так хотел, чтобы он заговорил! И снова чуть не плача произнёс:

– И даже тебя рядом нет!

Он поднял голову и прошептал:

– Будем рядом в Раю!

Меня обожгли эти слова: что мои невзгоды – столь земные и мелочные – по сравнению с высоким и широким воззрением друга. Я пристыжено замолчал, встал и вышел из кельи. Слова его возвысили душу до осознания «боли мира», о чём так часто горевал мой сотаинник. В сердце звучала музыка, я стал напевать глубоко волнующий душу мотив – одну из тем фортепьянного концерта № 23 Моцарта. И вдруг отчетливо услышал рыдания – отец Серафим оплакивал потерянный Рай!

Драгоценная минута! Подумать только, в нашем XX веке кто-то еще думает о Рае и сокрушенно плачет о нем!

Отец Серафим очень страдал. Я видел это. Большинство не видели этого. Видели, как он жил, работал, но я видел внутреннюю сторону. Ему хотелось оправдать свою жизнь, искупить грехи своей юности – искупить на деле. Не просто совершить личный подвиг, им современный монах не должен ограничиться, видя такое страдание людей в мире – такую нужду, такую необходимость в свидетельстве Православия наружнем.

Не только внутренняя проповедь Православия нужна, что естественно, что должно быть у каждого, но необходима внешняя, потому что князь мира сего сатана превращает весь христианский мир в свое общество. Мы видим фильмы, всякий «свистопляс», который показывают и по телевидению, – ведь это подготовка к аду. Эти фильмы, так называемые фильмы ужасов – это специально выдумывают люди, принимающие всякие наркотики, специально вызывая злого духа в образах, не только в ощущениях, и стараются передать эти образы ада, чтобы люди уже приняли сатану, всяких чудищ и драконов: это миссионерская работа по подготовке к аду. Чтобы грядущий антихристов порядок был принят, как свой.

Весь удар этих нелюдей направлен в первую очередь на молодёжь. А православные люди должны делать как раз обратное. Мы должны потрудиться ради Рая, показать образы райские, святые, добрые, чтобы молодежь имела бы перед собой эти примеры, которые их души влекли бы к берегам Божией вечности.

Мы с отцом Серафимом, видя, что наша бедная молодежь не имеет Православия, не может подойти к той реальности, которую видели, ощущали наши преподобные: такие как, например, Александр Свирский, Антоний Сийский или Серафим Саровский, – которые ощущали Рай уже при земной жизни. Молодежь не знает об этом. Отец Серафим узнал это, ощутил присутствие преподобных, ему хотелось передать это молодому поколению – тем, кто этого хочет, чьи души жаждут так же, как жаждал сам отец Серафим».

Однажды утром округ огласился громким кукареканьем.

Отцы вскочили, бросились в трапезную и… увидели на столе петуха! Они терялись в догадках: откуда он взялся, как проник в трапезную? Петух же продолжал кукарекать.

Тут из-за дверей раздался смех. Оказалось, что их друг, дьякон Николай, по пути увидал красавца петуха и решил купить в подарок отцам. Приехал он ночью и поместил петуха в трапезную.

В лучах рассвета петух предстал во всей красе: оперение блестело и переливалось на солнце золотом, пурпуром, синим и ярко-зелёным. «Никогда ничего подобного не видел, – признался отец Герман, – будто из иного мира к нам залетел».

Прожив в Платине не один год, отцы не заводили ни собак, ни кошек, в строгости своей полагая, что скит неподходящее место для домашних тварей. Но в один прекрасный день Нина Секо привезла подарок. Она попросила отца Германа закрыть глаза и подставить руки. Открыв глаза, он увидел у себя на руках серого котёнка.

Отец Герман хотел было отказаться, но практичная Нина спросила, не докучают ли отцам мыши. «Ну что ж, – обратился отец Герман к котёнку, – поймаешь за час мышь – останешься, не поймаешь – придётся распрощаться». Новый гость деловито устремился под дом. Не прошло и 15-ти минут, как перед Ниной и отцом Германом появился котёнок с мышью в зубах. Добычу свою он сложил у ног отца Германа. Что ж, послушание выполнено – котёнок остался. А вскоре появились и другие.