– В смысле? – я не совсем поняла, к чему господин Ким клонит.

– Ты же понимаешь, что должна стать независимой материально и больше к таким вопросам не возвращаться? Отсутствие проблем с бытом в дальнейшем даст возможность больше уделять времени лечению тех, кого в тебе нуждается. Но для этого придется некоторое время заниматься рутиной. Тебе интересно?

– Безусловно, господин Ким, но…

– Хочу познакомить тебя с директором одной из серьезных косметологических клиник. Дорогое коммерческое предприятие. Завтра в час дня в моем доме.

– Только, господин Ким, есть одна небольшая проблема. Я сейчас нахожусь в Лос-Анджелесе, - мимо за окнами автомобиля проплывали небоскребы.

На том конце трубки повисло молчание.

– Господин Ким? Вы меня слышите?

– А ты, оказывается, умеешь поставить в тупик. Не собираешься возвращаться в Корею?

– Собираюсь. Дней через пять, если все будет нормально.

– Хорошо. Жду твоего звонка с решением через пять дней. Из Кореи.
– И сбросил вызов.

Уф-ф, ну, ничего, зато у меня будет время подумать над его предложением.

Репетиция группы планировалась завершиться ближе к позднему вечеру. Но ребята были настолько заняты, что казалось, они и ночью не закончат. Чтобы не отвлекать и не слоняться просто так, я решила увидеть сверху огромный стадион, украшенный мягким фиолетовым свечением. В фиолет «нарядилось» и все окружающее его пространство. Это было удивительно! Вокруг бурлила жизнь, рожденная огромным морем людей. Мне очень захотелось рассмотреть всю эту красоту с высоты птичьего полета.

Закутавшись в тепловой кокон, я поднялась примерно на уровень тридцатого этажа стоявшей в стороне башни из стекла и бетона. Приходилось преодолевать сопротивление мощных воздушных потоков, швырявших меня из стороны в сторону, словно воздушный шарик, отпущенный, наконец, на свободу из мертвой хватки державших его рук. «Шарик», ошалевший от счастья, совершенно себе не представлял, в какую сторону полететь в первую очередь.

С такой неимоверной высоты город казался игрушкой, маленьким макетом, созданным разнузданной фантазией засидевшегося за рутиной архитектора. Он искрился и переливался сотнями тысяч рекламных огней, витринами магазинов и клубов, бесконечными мигающими пятнами светящихся окон надменных, устремленных в небеса небоскребов.

Мое внимание зацепилось за крохотное яркое пятнышко, мерцающее на горизонте. Оно притягивало внимание с такой силой, что я машинально начала двигаться в его сторону, сама того не осознавая. Преодолев, приличное расстояние, позволившее мне видеть картинку более отчетливо, я начала понимать, что это. Где-то там, где заканчивались многоэтажки, полыхало зарево. Выглядело все весьма живописно и одновременно драматично: рыже-бордовые языки пламени, словно фантастические знамена вгрызающихся в тесноту квартала монстров, колыхались равными полотнищами в клубящихся тучах черного дыма. Смущало только одно – почему меня так манит к этому огню?

В силу удаленности, я не слышала и не чувствовала воя сирен. И чем дольше всматривалась в зловеще разгорающийся пожар, тем становилось тревожнее. А вдруг помощь там до сих пор не появилась? И, может, она нужна прямо сейчас? Вдруг в этом огненном аду находятся люди, которые не могут выбраться?! Недолго думая, я рванула к разрушительному буйству огнища, непреодолимо тянущему к себе, будто магнитом.

Полыхало что-то внутри по всей длине одноэтажной постройки на территории с несколькими складскими помещениями. Языки пламени плясали почти во всех проемах окон, и, выбравшись на крышу, свободно по ней разгуливали, намереваясь взметнуться как можно выше к небесам. Отовсюду валил черный вонючий дым. В центре между складами возвышался двухэтажный административный корпус с дергано подмигивающим над входом фонарем. Все это отчасти напоминало панораму с заводом, в котором когда-то проходили съёмки рекламного ролика мемберов HBM. Вот только со стороны моего подлета абсолютно не «пахло» обитаемым. На первый взгляд…

Внезапно раздались резкие хлопки. Звуки шли с другой стороны горевшего строения. Из-за дыма и огня на том уровне, на котором я зависла, мне ничего не было видно. По-моему, там что-то взрывалось. Однако некоторые звуки были слишком короткие и приглушенные, они больше напоминали щелчки. А еще оттуда шел непонятный гул и тарахтение.

Обогнув пожарище, еще на подлете я увидела людей. Глядя сверху, стало понятно, что это две противоборствующие группировки, которые вознамерились совсем не тихо так друг друга здесь похоронить! Ну, надо же, какая прелесть: целая очередь на тот свет из желающих безвременно преставиться! Разнокалиберный народ в навороченных кожанах и берцах «гарцевал» на байках. Некоторые обладатели слишком тяжелой комплекции уж точно не тянули на женщин, из чего я сделала вывод, что меряются имеющимися выпуклостями все-таки мужики. Особенно, если учесть, что у части байкеров на голове были нахлобучки с рогами. Здоровенные, сидящие на массивных мотоциклах да еще с рогами на башке, они больше напоминали бодливых коров, чем людей.

Территория позади полыхающей постройки представляла собой обширную площадку, огороженную профлистом с двумя рядами колючей проволоки сверху. В одном месте у забора была снесена целая секция. Вероятно, этот пролом и стал импровизированными воротами для вторжения выясняющих отношения сторон.

Кое-где возвышались сложенные компактными стопами огромные бумажные мешки с непонятным содержимым. Некоторые мужики на байках прятались за этими не внушающими доверия с точки зрения безопасности конструкциями. Другие укрывались за наваленными кучами арматуры и стройматериалов около горящего склада. Несколько обдолбанных зашкаливающим адреналином, а может, чем-то и пожёстче, лихо носились по открытому пространству, нарезая круги и поднимая столбы пыли, которые, как и дымовая завеса пожарища не позволяли сверху «насладиться» картиной в полной мере. С десяток мотоциклов валялись тут же на земле, некоторые из них были покорежены. Рядом в самых разных позах лежали их владельцы. Кто-то еще мог шевелиться, стеная и ругаясь, на чем свет стоит, а кто-то уже лежал без движения, возможно, бездыханным. Некоторые вояки, побросав своих железных коней, короткими зигзагами, матерясь и шатаясь, перебегали к более надежным укрытиям.