– Ну что? Не поверил? Небось, нахрен сперва послал, да?

– А ты бы поверил? Господин Ким лично присутствовал, когда озвучивали диагноз, и сам тогда свою кобылу в стойло провожал.

– Да, я вместе с господином Пхён Илем в качестве сопровождающего его лошадки был у директора дорогущей ветклиники. Там аж целый консилиум из столицы собирался по поводу его подопечной. И хорошо помню, как он, молча, выслушал диагноз – те только руками развели, мол, все бесполезно, ничем помочь не могут. Господин Ким так расстроился! Все приговаривал, что не уберег любимицу внучки. А оно – вон как вышло. Может, это внучка с того света деду подсобила, чтобы он так не сокрушался?

– Еще скажи, что ты в потусторонние силы веришь!

– А ты нет? Как тогда всю эту мистику объяснить? Какими научными доводами? Я по телевизору смотрел, вокруг нас столько всего непознанного летает…

– Ага! Приведения в конюшнях живут и лошадям гривы в косы заплетают.

– Идиот что ли? Какие косы? Иди, проспись!

Мин Ю Хён рявкнул, призывая препирающихся мужчин к порядку:

– Так! Замолчали все и по своим делам разошлись! Гёнхи, поймаешь Нунсони и отведешь в конюшню до приезда хозяина.

– А когда он обещал появиться?

Господин Мин взглянул на часы:

– Уже через час. До его появления лошадь надо привести в порядок. Ты меня понял?

– Понял, чего же не понять?
– и добавил, недовольно ворча себе под нос: - Как я ее должен вылавливать?

Один за другим жокеи начали выводить своих лошадей с поля. Нунсони тоже сбавила ход, и, пробежав легкой рысью еще круг, остановилась около меня. В этот момент к ней подошел конюх.

– Надо же, какая умная лошадка! Сама пришла! Ну, пойдем, что ли? Скоро твой хозяин прибудет, надо тебя обтереть, вон бока потные какие. Набегалась, красавица? – Гёнхи любовно потрепал лошадь по крупу.

Однако кобыла не спешила идти за мужчиной, она беспокойно поворачивала уши в мою сторону, словно хотела услышать команду идти в стойло именно от меня. Пришлось пугать конюха дальше.

– Пойдем. Скоро приедет хозяин, - Нунсони мотнула мордой и неспешным шагом двинулась к конюшне.

– Да что же такое происходит-то?! Святые духи-угодники! Ты что, всерьез разговариваешь? – Гёнхи бросился вслед за уходящей лошадью.

– А чего тебя так смущает? Может, у меня дар открылся – по-человечески разговаривать, – я шла с другой стороны кобылы и решила объясниться за скалящего «в издевательской ухмылке» зубы животного, – вместе с моим чудесным исцелением.

– А кто тебя исцелил-то? Может и, правда, это госпожа Чонхва, хозяйка твоя, что умерла?

– Чонхва… Может быть. А тебе нравилось, как Чонхва ко мне относилась?

– Откуда мне знать, как она к тебе относилась? Мы же ее редко видели. Она, когда тебя сюда привели, на коляске уже была, больше молчала, чем говорила. Или плакала тихонько. Бедная девочка! А потом вообще перестала появляться. С ума можно сойти! Я с лошадью разговариваю!

Мы почти дошли до конюшни, я решила больше не смущать конюха странными переговорами с кобылой.

Лошадь вошла в здание, подошла к своему месту и остановилась, ожидая пока ей откроют денник. Но Гёнхи не стал загонять кобылу в стойло, зашел туда сам, вынес уздечку, которую надел на Нунсони, потом закрепил ремнями ее положение посреди прохода между денниками, принес ведро с водой, щетку, большую чистую тряпку, больше похожую на махровое полотенце, и начал протирать лошадь от пота, который все еще блестел на ее боках.

Пока конюх, о чем-то сосредоточенно думая, занимался наведением чистоты кобылы после бега, я бесшумно проскользнула в приоткрытые ворота конюшни, и, убедившись, что рядом никого нет, стала видимой. Громко постучав в двери со словами «можно?», не дожидаясь ответа, вошла внутрь конюшни. Гёнхи прервал свое занятие и выглянул с тряпкой в руках из-за кобылы, любопытствуя, кого в такую рань принесла нелегкая. Увидев меня, мужчина радостно заулыбался, жестом приглашая подойти ближе.

– Тэя! Привет! Раненько же ты появилась. Пришла на лошадке покататься? А у нас тут столько всего произошло! Гольная мистика! – видно было, что его просто распирало от желания рассказать о случившемся.

– Доброго дня, Гёнхи, – я поклонилась мужчине.
– А ты уже, смотрю, весь в работе? Готовишь хромоножку к посещению ветеринара?

– Так она теперь не нуждается во врачах! Чудесным образом исцелилась. Как раз наша Нунсони и является причиной чертовщины, которая тут твориться! – конюх продолжил натирать размеренно вздымающиеся от шумного дыхания бока лошади.

– Как это? Что, прямо совсем исцелилась? – я подошла, погладила белоснежный бок кобылы и потянулась к ее морде: Нунсони ткнулась в мою ладонь мокрыми губами, пытаясь слегка прикусить на ней кожу.

– Да! Не хромает больше! Мало того, вместе с другими лошадьми с утра уже пробежала положенную для тренировки дистанцию. Вот, готовлю ее к приезду хозяина, господина Кима. Позвонили ему, что лошадь здорова, а он, представляешь, чуть нашего управляющего не послал далеко, ну, сама понимаешь, куда… Не поверил! Да я бы и сам в такое не поверил, если бы своими глазами все не видел! А тут еще, понимаешь ли, такое дело… - конюх вдруг замялся, пытаясь подобрать подходящие слова и не зная, как сказать, чтобы было не так стрёмно. – В общем, наша лошадка начала по-человечьи разговаривать, вот такие дела…