– Ну… Приехал в Сеул по твоему приглашению, узнал, что вы погнали в аэропорт, и отправился следом. Так хотел с тобой повидаться, что сил нет! А вы, типа, уже на посадку ушли. Я к администратору с истерикой, так, мол, и так, забыли меня в суете, пока я по нужде ходил! А они – «mister Junghyuk – noproblem!», и отвели, куда надо. В салоне спрятался под креслами и лежал, как дохлый фуль, пока барабашка всех не отвлек. В общем, как-то так.

– Ты так складно пиз… рассказываешь, чуть не уснул под собственный голос. Обожаю тебя слушать.

– Себя, в смысле? А-а, так ты, извращенец, нарциссизмом болен, вот, оказывается, в чем собака порылась! Нет, бесспорно «loveyourself» – достойный слоган, но самолюбование, мне кажется, некрасиво.

– Собака зарыта, так-то. Опять ты за свое? Шуток не понимаешь? – Хёк вздыхает. – Хорошо, что ты появился. У меня странное ощущение, что это к большому добру. Ты когда пропал, мне даже хреново сначала было, будто часть меня потерялась, маленькая такая, но важная до ужаса. Сам себе не верил, что за короткое время к кому-то можно так прикипеть. Может, это твоя чёртова магия сработала?.. Ты же никакую порчу на меня не насылал, тонсэн?

– Ну, ты даешь! Ты, что, реально веришь, что я могу насылать порчу? – легонько стучу парню в грудь.

– А кто тебя знает? Перемещаешься в пространстве на сумасшедшие расстояния, психические атаки на всяких придурков устраиваешь, помогаешь страждущим крадеными компами. Может, ты какой-нибудь человек-паук, в смысле мутант? Тебя в детстве не похищали инопланетяне? Нет? Или, может, головой об пол роняли, и у тебя открылись феноменальные способности? – Чонхёк внезапно замолкает, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.

– Хён, можно тебя за нос укусить? – сама не понимаю, что на меня нашло.

– Еще чего! Ты голодный что ли? Когда ел в последний раз? – и снова замолкает. – Похоже, сейчас нас раскроют, в смысле, обнаружат…

Но раскрывают нас в смысле прямом, а не переносном. Одеяло слетает, и на нас пялятся три пары глаз – Мин Джуна, Юнхо и Тэхёна. Утыкаюсь лицом в Чонхёкову грудь в надежде, что парень первым начнет объяснять причину наших «обнимашек» на кровати.

– Похоже, товарищи, я нашел, кого искал, - Мин Джун зацокал языком. – Ай-яй, Хёки, ты пригрел змею на груди? Почему это в постели нашего любимого макнэ посторонний мужик?
– Джун становится серьезным.
– Кто такой? Чего лицо прячешь? Чон, изволь объясниться!

– Может, уродец убогий, а ты с некрасивыми расспросами, старшой, - Юнхо меланхолично качает головой, легонько поддавая Чонхёку коленом под зад.

Чонхёк, не выдерживает, садится, свесив ноги на пол, все еще закрывая меня собой от друзей.

– Мой брат. Близнец, - айдол тяжело вздыхает.

– Кто?! Хёк, ты в своем уме? Какой брат? Где ты его откопал? У тебя отродясь брата-близнеца не было! – Мин Джун с Юнхо оторопело уставились на нахмурившегося парня.

И только Тэхён прячет легкую усмешку в уголках губ, глядя на картину перед собой.

– Силы небесные, да что же в этом самолете творится-то? Эй, парень, поднимайся! Хватит прятаться уже. Показывайся, какой ты близнец! – компания вокруг нас быстро увеличивается.

Ну, и как теперь быть? Сажусь рядом с Чонхёком в такую же позу. Эмпатически считываю выражение его лица и делаю свое - один в один.

– Не, я больше не могу! На сегодня у меня окончательно извилины в мозгу свернулись в одно большое запрещенное цензурой слово! – Джун, не выдержав, откровенно заржал.

– А между ними нет зеркала? – Юнхо помахал между нами рукой, открыл от удивления рот и завис, детально меня разглядывая. – Ну, точно, взрыв мозга. Надо ж быть такими похожими?

– Хёк-и, шалунишка, это же тот самый, что в нашем родном городе бесплатными гастролями промышлял? Ты же клялся, что не знаешь его? И как давно, малыши, вы водите нас за нос? – выглядывающий из-за спины лидера группы ХоСон, то есть Дж'ойси, тоже развеселился, видимо, представляя себе возможные коллизии, которые могли бы быть, не раскрой тот секрет младшего.
– Кто из вас кто? И кто у нас поет на самом деле? А танцор, которому я ночами в подушку откровенно симпатизирую?

Люди, столпившиеся вокруг нас, переглядываются, что-то выясняют друг у друга, пересказывая происходящее недавно подошедшим. На шум даже члены экипажа явились.

Смотрю на Хёка вопрошающе: - Может, что-нибудь а капелла?

Он согласно кивает, и мы начинаем: по очереди, вместе, на два голоса, и в унисон, и каноном, и просто, подпевая друг другу. Короче, на что способны, то и выдали. Когда мы закончили, никто так и не произнес ни звука. Низкий гул двигателя самолета в затянувшейся паузе откровенно давил на уши. Молчание нарушил Чонхёк.

– Парни, не сердитесь, ладно? Ну, не успел он в аэропорт вовремя, вот и затеял, пользуясь феноменальной схожестью, бузу в аэропорту. Его приняли за меня и запустили в самолет. Дальше прятал его, как мог. Хотел втихаря до Лос-Анджелеса довезти, город показать, не сложилось… - айдол обвел окруживших нас виноватым взглядом ярких распахнутых глаз с навернувшимися слезинками в уголках. – Он хороший! И очень талантливый!