Воспользовавшись заклинанием мимикрии, я создала коротенький портал внутрь постройки, чтобы не привлекать внимание открыванием дверей. Господин Ким стоял у открытого денника Нунсони и наблюдал, как управляющий ощупывает передние ноги кобылы. Та, выказывая свое недовольство, никак не хотела спокойно стоять на месте. Меня ситуация удивила: разве господин Мин был ветеринаром?

– Господин Ким, машина прибудет в три часа дня. Кобылу отвезут в клинику. Как только закончатся инструментальные обследования, мы Вам позвоним.

– Свяжусь с Хон Джи Уком, чтобы он меня набрал и лично все рассказал. Я не поеду в клинику, на сегодня для меня потрясений и так достаточно, - пожилой мужчина зашел в денник и погладил морду лошади.

– Если честно, я тоже сегодня был шокирован до глубины души! Я в жизни никогда не верил в чудеса, а тут такое… Вам доложили, что Ваша лошадь еще и… разговаривала на нормальном человеческом языке?

– Бред какой! Что за ерунду Вы опять несете? Я, вроде, уже спрашивал сегодня - пили Вы или нет. Вы сказали, что не пьете с утра, так в чем же дело?

Тут я не утерпела!

– Господин Мин пьяным в конюшню не ходит, знает, что лошади это чувствуют и не любят. – Нунсони поддакнула коротким ржанием.

– Охре-не-еть… – управляющий присел от неожиданности и схватился за голову.

Господин Ким прищурился и… хмыкнул.

– Значит, все же кто-то из персонала заходит пьяным в конюшню? – он снова погладил морду фыркающей и жующей узду лошади.

– Это чаще посетители… посторонние. У нас хороший персонал. И некоторым управляющим не мешало бы своих конюхов хоть иногда внепланово поощрять премией за усердие!

– Какая же ты у меня заботливая кобыла! А ты знаешь, красавица, что нехорошо пугать людей своими разговорами на несвойственном тебе языке? Разве тебя не научили беречь психику пациентов, извини, работников? – господин Ким продолжал загадочно улыбаться, а управляющий с тихим ужасом стрелял глазами то на кобылу, то на сумасшедшего деда. – Давай, мое чудушко, ты перестанешь пугать людей и разговаривать… совсем, чтобы не возникло лишних подозрений и непредвиденных вызовов психиатрической бригады?

Похоже, господин Ким меня раскусил. Я разочарованно помолчала, но потом все же спросила:

– А в скачках я буду участвовать, если подтвердиться, что у меня все в порядке со здоровьем?

– Думаешь, в этом есть необходимость? – господин Ким повернул голову, пытаясь уловить, откуда слышится голос.

– Ну, дух соперничества еще никто не отменял, к тому же, я, кажется, перспективная кобыла в этом плане.

– Что ж, посмотрим…

Как назло у меня в рюкзаке неожиданно завибрировал телефон. Вот же, угры волосатые! Звук-то я отключила, а вот вибрацию… Пришлось срочно сматываться, пока мужчины недоуменно оглядывались, пытаясь отыскать источник глухого дребезжания. Отойдя подальше от конюшен и обретая вновь видимость, я, не глядя на экран, ответила на вызов:

– Слушаю.

– Тэ..я-а!!! Они сейчас драться начнут!! Эти дебилы изобьют Хондо… Вы, уроды, кривоногие, отошли от него! Не понятно что-то?..

О, Сущий, вот только этого мне сейчас и не хватало для полноты ощущений!

– Хёрин, говори, где ты, я сейчас буду!

Девчонка, заикаясь и периодически выкрикивая угрозы невидимым обидчикам, продиктовала адрес школы, в которой, как я понимаю, назревало несанкционированное «махалово» в стиле Хондо – куча на одного.

Произнося на ходу «Я-Тэо», я рванула в выстроенный по координатам адреса портал, выскочив около какого-то гаража. Чтобы быстро сориентироваться, где нахожусь, начала осматривать окружающее пространство. Метрах в двадцати в глаза бросилось четырехэтажное здание школы. Где-то недалеко справа послышались шум и ругань. Похоже, мне туда… Завернув за угол кирпичной коробки, в метрах пяти возле аналогичной постройки я увидела толпу пацанов и девчонок, кого-то окруживших полукольцом явно не с мирными намерениями. Тут прозвучал знакомый надрывный выкрик про уродов…

Картина выглядела весьма занятно: Хёрин, оттеснив к кирпичной кладке и задвинув за спину своего удивленно взирающего на происходящее «принца», растопырила руки в стороны и хмуро исподлобья смотрела на лениво переругивающуюся и периодически подначивающую ее толпу старшеклассников. Вот это да! В глазах Хёрин было столько злой решимости наподдать любому, кто приблизится хоть на шаг, я бы, лично, не рискнула, честное слово! Она разве что не грудью прикрывала своего кавалера.

Напротив нее, чуть отделяясь от остальных, стояли три девицы и два парня: невысокий коренастый и длинный худой с челкой, закрывающей глаза. Видимо, все они и были главными зачинщиками возникших разборок. Ухо услужливо выловило в перебранке подростков произнесенное имя ЧунНа.

– Что за шум, а драки нет? – толпа расступилась, пропуская меня вперед и перешептываясь. – Ну, и что за беспредел здесь творится?

Я приблизилась вплотную к пораженно застывшей обидчице моей Хёрин.

– Это тебя зовут ЧунНа, не так ли? Ты разве не знаешь, что буллинг может обернуться против тебя самой? Не хочешь себе представить, как сложится твоя дальнейшая жизнь с подпорченной репутацией? Нет? Могу в этом помочь, если что. Я-то понимаю, что сидит у тебя внутри. За высокомерием и заносчивостью ты пытаешься скрыть от других собственную неуверенность, страх самой стать изгоем, но даже в моих глазах это тебя совершенно не оправдывает! – девица криво усмехнулась и потупила глаза.
– А врать и красть – полагаешь это круто? Считаешь, что это сделает тебя суперпопулярной и успешной? Не задумывалась, что все и даже больше однажды вернется тебе назад? Если ты обещала заплатить однокласснице за рисунок, который просила нарисовать для участия в конкурсе, выдавая его за свой… Подчеркиваю – рисовала не ТЫ, а она! Логично было бы отдать деньги хотя бы из чувства самосохранения, раз не имеешь совести, тем более что рисунок Хёрин в конкурсе победил. Вместо благодарности ты устроила скандал и унизила одноклассницу на глазах других ребят, сказав, что ее творчество достойно разве что помойки. Однако «недостойный» рисунок передали любимому айдолу почему-то не от ее, а от твоего имени. Как думаешь, это справедливо? Так, может, нужно извиниться перед Хёрин? А еще лучше - возместить ей моральный ущерб! Правильно ли я рассуждаю? – я обратилась к затихшей толпе подростков. – Не слышу?