– Да, и именно тогда я должен был тебе признаться, Степ. Но тогда я еще пытался себя убедить, что я ей не пара. Я сопротивлялся, понимаешь? Не смог. Как не влюбиться в Юльку? – смотрю на него, ловя мысленно ломающий мне шею взгляд. Да, Данилов пытается взять себя в руки. Но все еще кипит. Это видно и по позе, и по выражению его лица, где желваки ходуном ходят.

– Да что ж ты все “должен был” да “должен был”, а ни хрена и слова не сказал? – рявкает.

– А ты представь свою реакцию! – отвечаю в тон. – Думаешь, она была бы мягче, чем сейчас? Да хрена-с два!

– Да срать, какая была бы реакция! – сжимает кулаки. – Ты тр…

– Заткнись. Эту деталь своей жизни и жизни Юли я с тобой обсуждать не собираюсь, – предостерегаю. – Да, она твоя дочь. Но так сложилось. Она девочка уже большая, все обоюдно и по любви. Моя постель – это моя постель, ясно? Ты сам знаешь, каково это – любить. Знаешь ведь! Так вот пойми меня, Степ: не могу я без Юли. Но и такого, как ты друга, терять я тоже не хочу.

Теперь Данилов хватается за бутылку, разливая по стаканам. Снова выпивает залпом. Молчит, а я и не лезу. Пусть переварит. Тоже выпиваю, откидываясь на спинку барного стула. Алкоголь наконец дает о себе знать. Пить с дороги, на нервах да на голодный желудок – во все времена хреновая затея, что в двадцать, что в сорок. Голова тяжелеет, мысли начинают путаться уже после третьего бокала.

– Ну, – потирает ладони, немного погодя Степан, – что планируешь дальше? В Питер будешь перебираться?

– Да. Разбираюсь сейчас с этим вопросом.

– Ее будущее, ее профессия…

– Я буду ее поддерживать во всем, Степ. Я не собираюсь посадить Юлю дома под замок, заставив мне рожать детей и кашеварить. Это не про нее, и мы оба это знаем. Я так же, как и ты, хочу, чтобы она доучилась и нашла свой путь.

– Рехнуться можно! – вздыхает Данилов, зеркаля мою позу. – Даже в страшном сне не мог предположить, что однажды между мной и тобой, – машет рукой Степан, – будет происходить подобный разговор.

– Девочка выросла, – улыбаюсь.

– Жениться собираешься? Учти, я жду твой положительный ответ. Это моя дочь, и поиграть я тебе с ней не дам, Титов. Отстрелю все “игрушки” к чертям!

– Женюсь. Обязательно. Если она захочет, разумеется. В этом вопросе на Юлю давить я тоже не собираюсь. У нее полная свобода выбора в наших отношениях. Я буду рядом, пока я ей нужен. По-другому я просто не смогу.

Степан поднимается на ноги проходит к холодильнику. Начинает доставать тарелки: мясная и овощная нарезка, рыба, салаты. Ставит на стол, возвращаясь на свое место. Снова разливает виски:

– Из-за моей Юльки, значит, Илонку бросил, теперь понятно, чего она бесилась, – тянет свой рокс, чтобы чокнуться. – Не знаю, что она хотела получить в итоге, когда заявилась ко мне утром, – ошарашивает меня. – Может, чтобы я убил тебя? Или за шкирку вернул ей в койку?

– Илона? – бью своим бокалом по бокалу Данилова. – Она была у тебя?

– А как я, по-твоему, мог узнать? Заявилась и как начала нести херню! Про то, как ты совращаешь и пользуешь мою дочь. Я думал, убью тебя прямо там. Не знаю, как доехал, честно. Руки до сих пор от злости трясутся.

– Я думал, Костя тебе настучал. Видел нас накануне вечером в ресторане. Но, видимо, Нюта его, змея, доложила подруге быстрее, чем Костян решился набрать тебе.

– Вот что бывает, когда врешь напропалую, Богданыч.

– Мне действительно жаль, что об этом услышал ты не от меня, Степ. Рядом с Юлькой я каблук, – усмехаюсь. – Полный.

– Да иди ты. Титов – и каблук! Я видел тебя с Илоной. Не вешай мне лапшу, – отмахивается.

– С Юлей все по-другому. Я ожил.

– Мхм, – кивает друг. – Живи. Обидишь мою дочь – закопаю. Территория у меня за домом большая.

Слово за слово – отношения медленно начали оттаивать. В один момент я так и не понял, как мы перебрались из кухни в кабинет Данилова. Пошла уже, кажется, третья бутылка. Закуска уже заканчивалась. Тарелки пустели. За окнами смеркалось. А мы копались в документах Степыча в попытках найти крючок, за который можно было бы потянуть и вытащить фирму друга из глубокой задницы.

Как мы к этому пришли? А хрен его знает! Я лишь помню, как заявил:

– Не будь бараном! Ради Юльки, прими мою помощь. Я не могу смотреть, как тонет твой бизнес. Представь, как она расстроится, если узнает?

– Подкупить меня пытаешься, Титов? – хмыкает Степан. – Моя дочь не продается. Ни один бизнес не стоит ее.

– Придурок, – бросаю, посмеиваясь, хлопая Данилова по плечу. – Если помнишь, я тебе предлагал помощь еще за долго “до”. Так что харе выкобениваться, показывай, что у тебя там…

Не знаю, насколько я владею красноречием в таком “нестабильном” состоянии, но понимаю по глазам Данилова, что лед тронулся. Возможно, я своими притязаниями на его дочь дал другу самое важно – смысл жить. Ну, а кто, если не он, будет бдить, чтобы такой, как я, мудак не обидел его кровиночку? Да я даже дробовик ему самолично презентовать готов, чтобы всегда был на стреме, главное – пусть из своей ямы выкарабкивается.