Ирлан надел браслет — сел плотно. Зевнул — ночь выдалась хлопотной, да и гул бури вдруг сделался усыпляющим, а главное — у него появился путь, спутницей же будет самая потрясающая, пусть и немного кровожадная женщина на свете.

— Всем спать. Выходим, как только стихнет.

Глянул в сторону укладывающейся девушки. Лечь бы рядом. Прижать к себе, обнять, снова вдохнуть неповторимый аромат пропитанной солнцем и маслами кожи, но ограничился тем, что укрыл ее вторым одеялом, да лег неподалеку, оставив между собой и Анди приличные пару шагов.

Жарк проследил за его маневром, насупился, поднялся и перенес свой тюфяк, демонстративно воткнув его между Анди и Ирланом. Еще и одарил многозначительным взглядом. Орикс, поднявший голову от седла, хмыкнул, как-то похабно ухмыльнулся и завалился спать дальше.

Ирлан пробуравил спину слуги негодующе недоуменным взглядом. И что это было? Его оберегали от рабыни или рабыню от него? Потом плюнул и тоже завалился спать.

Буря стихла внезапно. Оглушила тишиной. Ирлан аж проснулся. Полежал какое-то время, прислушиваясь к руладам храпа слуги — удивительно, но сегодня те не вызывали раздражения. Наоборот, от них веяло чем-то родным, домашним.

Ирлан ощутил приступ сдавливающей сердце тоски. Он так далеко от дома. Где-то в богами забытом месте. Успел столкнуться с песчаной бурей. Пережить встречу с вестником и получить подарок. Уйти от погони неведомых преследователей, хотя не таких уж и «неведомых». Размах, упорство — салгас явно приложил руку. Ну и самое главное — влюбиться. На местной дикарке. Прекрасное выходило приключение, чтобы рассказывать о нем внукам, сидя у камина в кресле. Осталось малое — дожить до того чудного момента. Для этого надо ни много ни мало найти источник, снять проклятие. И что-то подсказывало Ирлану — это будет не просто. Уж больно богиня любила здесь испытывать своих детей.

Путь песка… Ирлан назвал бы его путем крови и пота.

Приподнял голову, снял ладонь Жарка со своей груди. Последнее время слуга вел себя странно. Зачем-то избил Орикса, когда тот перехватывал отставшего верблюда. Теперь вот выдает себя за дуэнью при девице-хозяйке. Но хозяин, гм, давно уже познал прелести женской ласки. А предположить, что Жарк вдруг озаботился честью ненавистной ему троглодки, Ирлан не мог.

Орикс уже не спал, тоже среагировав на тишину за пределами пещеры. Вопросительно вскинул брови, мол, что дальше. Ирлан вздохнул — будить сладко спящее «воинство» не хотелось, но надо. И кивнул — подъем.

Вышли после полудня. Сухой после бури воздух царапал горло. Солнце уже успело разогреть каньон так, что даже ложащаяся от скал тень не спасала. Дерхам на лапы надели защитные мешочки, чтобы не обожгли подушечки, еще и мазь нанесли. Такое новшество им не понравилось, но Ирлан был непреклонен — кто не желает, едет сложившись вдвое в корзине. Остальные идут в обуви. Это не южная часть пустыни, где солнце терпимо злое, а оазисы встречаются через дневной переход. Здесь суровый север. Тени и те кажутся пропитанные жаром.

Дерхи ворчали, скалили зубы, стаскивали украдкой мешки с лап, но Анди решительно встала на сторону Ирлана.

— Пусть привыкают, — сказала, удерживая больше всего нервничавшую Ночь за загривок, — путь указывает на север, а там есть малоприятные места. Их лапам точно не понравится.

— А нашим? — дрогнувшим голосом поинтересовался Жарк, останавливаясь рядом с поклажей в руках. Ответа не дождался, а потому с тяжким вздохом ответил сам себе:

— Видимо, тоже нет, — добавляя со злостью: — Когда уже закончатся эти пески?!

— Рано или поздно, мой друг, — поддержал его Орикс, — и тогда нас встретит пышная Валия со своими потрясающими персиковыми садами.

И вроде ничего крамольного в сказанном не было, но Жарк запыхтел, бросил выразительный взгляд на сладко улыбающегося наемника и поспешил к своему верблюду.

Все сборы Ирлан ловил себя на том, что глазами искал тонкий девичий силуэт в светло-бежевой рубашке, коричневых шароварах и темно-красном платке. Вот она кормит дерхов, а те вьются вокруг, точно игривые щенки, подставляя башки под ласку. Вот склоняется, собирая вещи в мешок, и коса сползает со спины на грудь. Убирает одеяло. Берет седло. Простые движения, а сколько красоты и грации в них.

С каждым днем кожа Анди теряла свой красноватый оттенок, Ирлана это не могло не порадовать. Главное, не дать ей снова купить ту гадость, которой она натиралась. Волосы на висках уже отросли до ежика, и странным образом светлели, точно выгорая на солнце. Хотя Ирлан не видел никого из местных со светлыми волосами, ну да ладно. Ему она нравится любой. Даже с бритыми висками, просто матушку жалко. Ей придется долго привыкать к такой невестке.

— Кхм, хозяин, — его чувствительно стукнули по плечу, Ирлан отмер.