– Можете не утруждаться, мне ваши поздравления не нужны, - не оборачиваясь, ответила я. – Оставьте их при себе.

– Так моя ведь она, - прошипел Александр, склоняясь к моему уху. – Верно, Лизонька?

– Не говорите глупости, - спокойно ответила я, не собираясь поддаваться на его манипуляции. – Отец моей дочери Павел Михайлович.

– Да что ты? – его голос наполнился ядом. – Только родилась она уж очень рано…

– Всякое бывает… - я пожала плечами. – Жизнь она такая… Вам-то чего надобно, любезный?

– Не поверю, что чувств ко мне не осталось. Помню ведь, как в любви клялась. На свиданки бегала. А может, вспомним былое, Лизонька? – Потоцкий впился в мою талию цепкими пальцами. – Сдобная, какая стала… Наливная.

Я развернулась и, глядя в наглую, ухмыляющуюся морду, ударила коленкой ему прямо между ног. Александр уж точно не ожидал такого отпора. Он побледнел, а потом стал наливаться краской, с трудом сдерживаясь, чтобы не завопить. Но вокруг было слишком много народа, и оконфузиться Потоцкому уж точно не хотелось.

Он слегка согнулся, выравнивая дыхание, после чего схватил меня за запястье, не дав отойти в сторону.

– А ну стой, паскуда…

– Что ж вы так с женщиной, а, господин Потоцкий? Не хорошо.

На руку Александра легли большие пальцы со знакомым перстнем. Родион Макарович!

Александр отпустил меня, глядя на купца полным ненависти взглядом.

– А вы бы не лезли не в свое дело, - процедил он. – Идите, куда шли, Родион Макарович.

– Послушай меня, щенок, я ведь размажу тебя так, что и пятна не останется, - насмешливо произнес Пименов, оттесняя от меня Александра. – Не люблю я, когда всякая вша мне угрожает. Или ты думаешь, что у матушки твоей руки длинные? Только запомни, не чета вы мне.

– Что такое? Елизавета, ты в порядке? – из толпы появилась взволнованная Таня, а за ней Андрей с Головиным. Павел хмурился, его скулы угрожающе двигались, и я начала переживать, как бы он не поколотил Потоцкого прямо в церковном дворе.

– Все хорошо, не волнуйся, - я вцепилась в мужа, чувствуя, как он напряжен.

– Передавайте матушке мои наилучшие пожелания, - купец грозно посмотрел на Александра, и тот, сжав кулаки, пошел прочь.

– Чего он хотел? – Павел заглянул мне в глаза. – Не обидел тебя этот хлыщ?

– Не успел, - я погладила его по руке, успокаивая. – Родион Макарович вовремя подоспел.

– Благодарю вас, что не дали Лизоньку в обиду, - сказал муж, обращаясь к купцу. – Может, к нам на праздничный обед?

– Никогда не нравилась мне эта семейка. Скользкие да скрытные, – Пименов скривился, будто лимон съел. – А приглашение приму! Люблю у вас бывать, Павел Михайлович! В вашем доме и естся и пьется хорошо!

От встречи с Потоцким на душе остался неприятный осадок, но по большому счету, ничего страшного не произошло. Он был слишком трусливым, чтобы ответить более сильному. Нужно во что бы то ни стало помешать его браку с Ольгой, чтобы не пострадал еще один невинный человек.

– А где Петр? – я только сейчас заметила отсутствие молодого человека.

– Он остался поговорить с отцом Никифором по поводу Натальи, - ответил Павел. – Подождем его у коляски.

Петр вышел из церкви, когда народ уже разошелся. Он подошел к нам с довольной улыбкой на лице и подмигнул мне.

– Даст Бог, все скоро закончится, Елизавета Алексеевна. Батюшка сегодня же пошлет человека с письмом в церковь, где венчались Потоцкий и Наталья.

Что ж, пришло время этой истории подойти к своему логическому завершению. Слишком долго сеяли зло Дарья Николаевна со своим сыном. Пора и честь знать.

Чистый четверг начался с того, что Аглая Игнатьевна разбудила всех еще до восхода солнца. Павел посмеивался над нами, а мы с Таней не могли удержаться от долгих зевков.

– Ничего, ничего… ежели положено так, надобно выполнять, - нравоучительно приговаривала нянюшка. – Даже ворон обязательно купает своих птенцов в реке. А кто успеет раньше птиц, получит крепкое здоровье на целый год! Банька с полуночи натоплена!

После бани я, Таня и Наташа умылись прохладной водой сами и умыли Машеньку. В воду еще с вечера Аглая Игнатьевна положила серебряную ложку. Якобы такая процедура по поверью защищала от нечистой силы, а еще прибавляла красоты. Но мы-то с Таней знали, что серебро хорошо обеззараживает воду. Потому не спорили с нянюшкой.

Усадьба после тщательной уборки сияла чистотой, на улице подсыхало выстиранное белье, разнося запах свежести. И в это время как никогда остро чувствовалось приближение большого светлого праздника.

– Все нужно успеть перестирать! – нянюшка проверяла каждую комнату, каждый уголок, водя нас за собой. Потому что мы могли своими молодыми глазами увидеть то, чего не заметит она. – Помню, матушка выстирает белье, вынесет во двор, а мы ложились спать на пол, на солому. Старые люди говорят: «Перестирать надо всё, ведь и портяночка Пасхе радуется».