– Нет, она всегда говорит чудно да заковыристо. Но если Мирела сказала быть беде, значит, так оно и случится, – Бартош посмотрел через плечо на цыган, которые пили чай из малиновых веток, сидя под навесом. – Рома тоже не хотят больше дорог. Они устали.

– Мы выбрали земли, на которых вы можете построить дома. Лес рядом, - моя интуиция подсказывала, что он действительно так думает, что хочет осесть здесь вместе с табором. – А за умерших не переживайте, сегодня все решится.

– Прошу вас, барышни… Они не смогут долго лежать… - в его глазах блеснули слезы. Но смуглое лицо оставалось каменным. – Кровь в жилах стынет, когда вижу эти тела, накрытые шалями наших женщин.

Мы больше не стали ему ничего обещать, ведь важнее было вернуться с хорошими новостями.

Головин приехал на большой коляске, в которой уместились бы и мы с Таней, и Аглая Игнатьевна и еще пару человек. Нянюшка надела чистый, праздничный наряд, а нас нарядила в самые лучшие платья.

Я поблагодарила Павла Михайловича за помощь, и, мягко улыбнувшись, он сказал:

– Я уже говорил, что теперь в ответе за вас, дорогая Елизавета Алексеевна. Да и людей жалко.

Таня тут же поведала ему о приезде батюшки Никифора, рассказав все подробности неприятного инцидента, на что Головин лишь покачал головой.

– Чего это он заартачился? Ну ничего, разберемся, - он посмотрел куда-то за мою спину, а потом вдруг громко позвал: - Демьян! Поди-ка сюда!

Парень подошел к нам и, поклонившись, спросил:

– Чего изволите, барин?

– С нами поедешь. Дело к тебе будет.

Меня это, конечно, удивило, но спрашивать я ничего не стала. Все узнается со временем. Раз надо, чтобы Демьян ехал, значит, надо.

Всю дорогу Павел Михайлович был неразговорчив, и мне даже показалось, что он чем-то озабочен. Мужчина смотрел на пробегающие пейзажи невидящим взглядом, от которого становилось не по себе. Неужели что-то случилось?

Церковь была построена на невысоком холме, который утопал в зелени деревьев. Рядом находился яблоневый сад и серебристое блюдце маленького пруда, за которым виднелось деревенское кладбище. Глядя на белоснежные стены храма, на душе становилось легко и хорошо. Но радость от встречи с прекрасным омрачала находящаяся рядом скудельница с трупами.

Головин помог мне спуститься на землю и отвел в сторону.

– Елизавета Алексеевна, я должен вам рассказать неприятную новость. Вчера мы собирались у Апехтина на праздные посиделки перекинуться в карты, поговорить о политике, и я узнал неутешительное известие.

– И что же это? – я примерно понимала, о чем будет разговор, ведь Апехтин вкупе с Потоцкой занимался опекой над нами.

– Дарья Николаевна уговорила совет вынести решение заочно. Сегодня документ, в котором она назначается вашим попечителем, окажется в ее руках. Потоцкая, будто чувствует, что земли ускользают из ее рук.

На меня накатил такой страх, что закружилась голова, а сердце будто перестало биться. Павел Михайлович подхватил меня под руку и взволнованно спросил:

– Вам плохо, Елизавета? О Боже, что же я за дурак! Нужно быть аккуратнее с такими новостями!

– Все хорошо… Не волнуйтесь… - я шумно выдохнула, чувствуя как сердце снова начинает биться. – Что же нам делать?

– Есть только один выход. Я куплю батюшку, – Головин широко улыбнулся, и я снова залюбовалась его крепкими, белыми зубами. – Немедленно пожертвую ему приличную сумму, которую отец Никифор примет с благодарностью. Ему и за год столько не собрать пожертвованиями.

Я не понимала, что он имеет в виду, но решила доверять этому человеку до конца. Да и разве у меня был выбор?

Отец Никифор очень удивился, увидев нас. Головин сложил руки крестом и сказал:

– Благословите батюшка.

Мы с Таней повторили за ним, и я почувствовала на своей склоненной голове руку священника. А это значило, что целовать ее уже не надо.

– Святой отец, мне поговорить с вами нужно, - сказал Павел Михайлович, а потом повернулся ко мне. – Подождите нас.

Они отошли к большой, пушистой ели, и я видела, как меняется лицо батюшки в процессе разговора. Он явно был изумлен. После короткого разговора они вернулись и, не скрывая своего удивления, отец Никифор сказал:

– Поздравляю вас Елизавета Алексеевна. Венчание – это Таинство. Оно несет освящающую и очищающую благодать Святого Духа. А супружеская жизнь – благодатный опыт Царства Божия.

– Благодарю, святой отец, - смиренно ответила я, а он окинул меня холодным взглядом.

– Брачного обыска делать не надобно, ибо я и так знаю, что вы в родстве не состоите. На исповедь вы с сестрицей своей ходили, а потому не вижу никаких препятствий.

Он развернулся и пошел к церкви, а позади меня раздался голос Головина: