Двое других уже сидевших людей явно были женщинами. Почти наверняка женщина, сидевшая справа от академика, носила одежду, которая не была яркой, но сидела на ней достаточно плотно, чтобы четко определить ее пол. Она была полной, коренастой, с такой же невзрачной маской, которую носила Монтень, единственной целью которой было скрыть ее черты. Ее коротко остриженные черные волосы были тронуты сединой, что вызвало интерес Монтень. Такого рода сочетание было необычным для людей, получивших пролонг, и тот факт, что другая женщина не покрасила волосы, вероятно, говорил о ней хорошо, по мнению Монтень. Если бы ее волосы были седыми, она бы тоже их не покрасила.

Вторая женщина в нише была немного выше, со светлыми волосами. Ее выбор в одежде был более ярким - брючный костюм, оттенок которого точно соответствовал ярко-голубым глазам, видневшимся в прорезях маски, - и она была значительно более стройной.

Четвертый и последний член квартета ожидания был еще более явно мужского пола. Он был, вероятно, такого же роста, как Фанни - трудно было сказать, когда он сидел, - и у него были необычайно широкие плечи. То, что она могла видеть о его цвете лица, было почти таким же темным, как у Мишель Хенке, а его короткие волосы плотно прилегали к голове.

Фанни скользнула на последнее оставшееся сиденье - в ее случае это была несколько более напряженная задача, что однозначно превратило нишу в "заполненную", - и экран конфиденциальности вернулся на место. Монтень сердито посмотрела на него через плечо.

– К чему вся эта чертова секретность?
– раздраженно спросила она.

– Разумный вопрос, - ответил человек с нашивками на локтях, и его собственная маска исчезла. Открывшееся таким образом лицо было чисто выбрито, с каштановыми волосами, карими глазами и дружелюбной улыбкой.
– Маски нужны только для того, чтобы не привлекать к себе внимания. Если бы вы пришли в это место без нее, все бы вас заметили.

– Ну и что?

– Итак, по причинам, которые я объясню через мгновение, я бы предпочел, чтобы меня не заметили, леди Кэтрин.

– Я не "леди" Кэтрин, - раздраженно парировала она. Несмотря на его любезность, она все еще чувствовала себя раздраженной.
– Я отказалась от своих титулов много лет назад, когда решила, что буду более эффективна, сидя в Палате общин, чем в качестве еще одного периферийного сумасшедшего пэра. Среди лордов и так слишком много проклятых оводов. Зачем позволять им регистрировать меня как еще одного? И кто вы такой, раз уж мы заговорили об именах?

– Чак Гэннон. Или доктор Чарлз Э. Гэннон, если быть формальным. И хотя вы, возможно, больше не леди Кэтрин в Звездной империи, мы на Старой Земле. Здесь - где угодно в Солнечной лиге - вы все еще графиня Тор.

– В этом он прав, - сказала Фанни.
– Это часть твоего...как мне это назвать? "Мифа" кажется немного экстравагантным.

Женщина справа от Гэннона сняла свою собственную маску, открыв привлекательное, открытое лицо, и улыбнулась Монтень.

– Лично я не думаю, что это вообще экстравагантно, - сказала она.
– Мои родители с энтузиазмом отзывались о леди Кэтрин, защитнице угнетенных и проклятии "Рабсилы Инкорпорейтед", которая никогда не будет достаточно проклята.

Монтень уставилась на нее, и другая женщина улыбнулась еще шире.

– Я происхожу из семьи аболиционистов. Доставило мне небольшие неприятности в Академии.

– Больше, чем немного, - поправил Гэннон.
– Но я думаю, что общие представления уместны.

Последняя пара масок исчезла, и он помахал первой женщине.

– Лиз здесь - Элизабет Роббинс, снова формально - контр-адмирал флота Солнечной лиги, и "Академия", о которой она говорит, - это академия флота. Что не вызывает большого уважения у конформистов... факт, который, вероятно, объясняет, почему она не вице-адмирал Роббинс.

– Напротив нее у нас сидит подполковник Вен Чжин-хван. В настоящее время она является начальником оперативного отдела разведывательного управления жандармерии, но вскоре перейдет на командование всеми разведывательными подразделениями жандармерии. А слева от меня майор Ежи Скарлатти, тоже из жандармерии.

Боже, подумал Монтень, какая... эклектичная команда. Кстати, об этом...

– А вы... кто, кроме "доктора Чарльза Э. Гэннона"?

– Я новый директор разведки флота, - ответил он, и Монтень нахмурилась.

– Ваше имя мне почему-то знакомо, но причина другая.

– Да?
– Фанни издала тихий смешок.
– Вы, вероятно, слышали это в связи с премией Банерджи. Он получил ее несколько лет назад.

Вот и все. Монтень почувствовала, что ее раздражение начинает спадать. Банерджи была одной из немногих академических наград, к которым она испытывала хоть какое-то уважение. В отличие от большинства, она не выдавалась за какую-то конкретную работу. Это было больше похоже на премию "гений в целом", и хотя Монтень относилась к термину "гений" так же скептически, как и к наградам, она не могла отрицать, что у Банерджи был впечатляющий послужной список.