– Действительно?
– Рут просияла.
– Аллилуйя!
– Она отодвинула свой стул и встала с видом женщины, освобожденной из тюрьмы.
– Я должна увидеть это сама. Поехали!

Час спустя Рут сидела, сердито уставившись на дисплей на борту КФФ "Туссен".

В каталоге перед ней неуловимый файл действительно был указан как текущий, и она провела последние двадцать минут, очень осторожно копаясь в нем. В процессе она обнаружила, что исполняемый файл, о котором идет речь, на самом деле работает в фоновом режиме. Но, по-видимому, одна из вещей, которые он делал во время запуска, заключалась в том, чтобы заблокировать любой доступ к любому терминалу, физически не находящемуся на борту корабля. И он был явно достаточно сложным для распознавания попытки удаленного доступа через один из корабельных терминалов.

– Кто-то приложил чертовски много усилий, чтобы спрятать эту штуку, - сказала она.
– И это заставляет меня очень, очень нервничать.

– И меня тоже, ваша светлость, - сказал капитан Морис Экс. Морис, назначенный командиром "Туссена", встретил ее на посадочной станции. Теперь он стоял, глядя через ее правое плечо, в то время как Синтия Экс смотрела через левое.
– Мне действительно не нравится мысль о чем-то, что "Рабсила" сочла бы хорошим "сюрпризом", чтобы спрятать в кишках моего корабля.

– Мне тоже.
– Рут еще немного нахмурилась, потом просияла.

– Мне тоже, - повторила она гораздо более жизнерадостным тоном, и Синтия посмотрела на нее с некоторой долей трепета.

– Я знаю этот тон, - сказала Синтия.

– Ну, если никто из нас не знает, что это такое, мы должны поговорить с кем-нибудь, кто может знать, - весело сказала Рут.

– И это был бы...?

– А ты как думаешь? Прежние владельцы!

– Вы ожидаете, что НФИ будет сотрудничать с нами в чем-то подобном?

– Ну, не все из них.
– Рут отодвинула свой стул и встала.
– Но я ожидаю, что мы могли бы найти кого-нибудь, готового сотрудничать. В конце концов, им должно быть почти так же скучно, как и мне!

– Нет, - сказал человек на экране связи Рут. Его голос не был особенно невежливым, но звучал очень твердо.
– Боюсь, об этом не может быть и речи.

– Но все, чего я действительно хочу...

– Мне жаль, мисс Винтон, - как командир военнопленных Народного флота в изгнании, Сантандер Конидис был не из тех, кто использует какие-либо "элитарные титулы" в обращении к своим похитителям, - но здесь мы все еще подчиняемся дисциплине, и мы все еще военнопленные. Согласно Денебским соглашениям, мы не обязаны помогать нашим пленителям.

– Но все, о чем я прошу, это...

– Все, о чем вы просите, - это чтобы мы помогли вам вернуть захваченные корабли в строй, - указал Конидис.
– Что конкретно запрещено Денебскими соглашениями.
– Он покачал головой.
– При данных обстоятельствах я не собираюсь позволять вам даже спрашивать их.

Рут сердито посмотрела на него и подумала, не указать ли на то, что Денебские соглашения не применимы к мясникам, сторонникам геноцида, собиравшимся уничтожить все население планеты.

Однако она этого не сделала. Во-первых, потому, что это почти наверняка было бы... контрпродуктивно. Во-вторых, потому что - технически - НФИ был защищен Денебскими соглашениями, потому что они фактически не совершили никаких актов геноцида. И в-третьих, потому что, справедливости ради, Конидис, как преемник Адриана Лаффа на посту командующего, был тем, кто решил, что они не собираются этого делать. Конечно, оперативная группа Луиса Розака разнесла к чертям оперативную группу Адриана Лаффа, прежде чем он принял это решение - все четырнадцать его линейных крейсеров были уничтожены прежде, чем они смогли подойти на расстояние атаки кораблей Факела. И хотя в процессе силы под непосредственным командованием Розака были в значительной степени выведены из строя, он оставил достаточно огневой мощи на орбите Факела, чтобы уничтожить оставшиеся крейсера и эсминцы Конидиса. Но факт оставался фактом: тот мог бы выполнить свою первоначальную миссию, если бы был готов рискнуть почти неминуемым уничтожением.

Более того, он принял решение не делать этого до того, как кто-либо в НФИ узнал, что защитники, вращающиеся вокруг Факела, были там.

– Что, если я приеду на остров?
– спросила Рут.
– Вы хотите сказать, что запретили бы кому-либо встречаться со мной - или сотрудничать с нами - если бы они добровольно решили это сделать?

– Возможно.
– Конидис пожал плечами.
– Конечно, мы военнопленные. То, что я могу и не могу делать физически, может отличаться от того, что я могу и не могу делать юридически.

Тогда почему бы тебе просто не смириться с неизбежным и не пойти дальше и не позволить мне поговорить с ними сейчас, вместо того чтобы быть занозой в шее из-за этого?
– задумалась Рут.
– Не похоже, что в конце концов это что-то изменит, не так ли?

– Ну, тогда...
– начала она вслух.

– Я не думаю, что это сыграло бы очень хорошо с твоими телохранителями, - сказала Синтия рядом с ней. Рут посмотрела на нее, и бывшая нападающая Баллрум ростом с пинту пожала плечами.
– Насколько нам известно, там все еще есть несколько настоящих фанатиков. Без обид, гражданин коммодор, - ее слова прозвучали не особенно серьезно, - но я сомневаюсь, что вы можете честно сказать, что каждый из ваших людей определенно не фанатик.