как раз на подобном материале. Исследователь стремится нало

жить логику стоиков на творчество Кэрролла, чтобы подтвер

дить высказывание писателя, что "характер речи определяется

чистой поверхностью" (Делез, 368, с. 283). Во всех произве

дениях Кэрролла, -- утверждает Делез, -- читатель встретит:

выходы из туннеля, предназначенные для того, чтобы обна

ружить поверхности и нетелесные события, которые распростра

няются на этих поверхностях; 2) сущностное родство этих собы

тий языку; 3) постоянную организацию двух поверхностных

серий в дуальности "есть/говорить", "потреблять/предлагать" и

"обозначать/выражать"; а также 4) способ, посредством кото

рого эти серии организуются вокруг парадоксального момента.

иногда при помощи полого слова, иногда эзотерического или

составного, чьи функции заключается в слиянии и дальнейшем

разветвлении этих гетерогенных серий.

Например, "снарк" ("эзотерическое", по определению Де

леза, слово, образованное контаминацией двух слов: "shark" -

акула и "snake" -- змея -- И. И.) представляет собой разветв

ление двух серий: алиментарной ("снарк" -- животного проис

хождения и, следовательно, принадлежит к классу потребляемых

объектов) и лингвистической ("снарк" -- это нетелесный смысл

...)" (Там же, с. 283-284).

Если "снарк" представляет собой конъюнкцию и сосущест

вование двух серий разнородный утверждений, и на этом осно

вании определяется как "эзотерическое" слово, то "составным"

для французского исследователя является у Кэрролла такое

слово, которое основано на отчетливо выявляемом "дизъюнк

тивном синтезе", что еще более усиливает его внутреннюю смы

словую противоречивость. Например, frumious образовано из

fuming + furious, при этом первое слово, помимо своего основ

ного значения "дымящийся", "дающий пары, испарения", имеет

еще добавочное значение "рассерженный", "разозленный"; а

второе -- "разъяренный", "взбешенный", "яростный",

"неистовый ".

Уже эти примеры дают достаточное основание для сомне

ний, действительно ли Кэрролл придавал своим "змеякуле" и

"дымящемуся от злости" или "яродымящему" столь глобальное

значение образцов, характерных для поэтического языка как

такового. Скорее всего, мы здесь имеем дело с типичным при

мером превращения чисто игрового принципа "детского языка"

Кэрролла в теоретический принцип организации поэтического

языка, как он мыслится Делезом.

Если внимательно проанализировать общий ход рассужде

ний французского исследователя, то в нем сразу обнаруживается

два не всегда удачно друг о другом логически состыкуемых

основных постулата.

Первый касается утверждения о "поверхностном" по отно

шению к предметам, или, как предпочитает выражаться Делез,

к, "телам", характере организации языка: "организация языка

неотделима от поэтического открытия поверхности" (там же, с.

285). Второй -- того, что "содержательным" планом языка

является физиологический уровень человеческого бытия, воспри

нимаемый преимущественно во фрейдистских понятиях. Отсюда

выводится и необходимость, по крайней мере, на уровне анализа

(т. е. когда ставится задача прояснить "наивному читателю"

скрытые от него механизмы функционировании языка), "дуаль

ности", разграничения "телесного" и "нетелесного" уровней по

нимания проблемы: "Описанная организация языка должна

быть названа поэтической, поскольку она отражает то. что де

лает язык возможным. Не следует удивляться открытию, что

события делают возможным язык, хотя событие и не существует

вне предложения, которое его выражает, поскольку в качестве

"выраженного" оно не смешивается с его выражением. Оно не