Шрифт:
– Алар? «Желанный», значит? – расхохотался эстра, и Верда закрыла пунцовеющие щеки руками. – Где ж ты такое имя вычитала?
– В книге было, – пробормотала она пристыженно. – Про любовь. Я… очень красивое имя, да? – и Верда с вызовом поглядела на эстру.
Он смягчился.
– Да. Красивое. Прощай, Верда, и спасибо за имя.
– Прощай, – эхом откликнулась она.
Когда ворота захлопнулись, Алар накинул на голову капюшон и покрепче сжал руку Рейны.
Путь до города предстоял долгий.
2. Южный ветер
Фогарта Сой-рон, Шимра, столица Ишмирата
Фог сдалась на четвёртый день, когда умерла Ора.
До этого ещё можно было обманывать себя, уговаривать, что Алаойш просто сорвался в путешествие, не сказав ни слова ученице, как уже случалось раньше. Или что из дворца пришел вызов по делу величайшей секретности. Или что Дёран, лёгкая душа, зазвал старого приятеля в пьяный дом, а ласковые хозяйки не хотят отпускать сладкоречивого сказителя и красавца киморта слишком быстро…
– Тише, Ора. Тише. Скоро всё закончится, – прошептала Фог, поглаживая обессилевшую собаку по голове.
За какие-то несколько часов Ора отощала так, словно не ела целое десятидневье. Шкура присохла к рёбрам, шерсть выцвела и свалялась клоками, а умные жёлтые глаза густо затянуло белёсой мутью. Сначала собака ходила кругами по дому, натыкаясь на углы, не понимая, что творится с ней, а потом легла в закутке, неловко вывернув шею, и стала тихонечко поскуливать. Фог пыталась сделать хоть что-то, влить в неё жизнь, заменить силу учителя своей, но не выходило.
– Тише…
Ора сунулась в ладонь сухим шершавым носом – и лизнула её. Фог зажмурилась, чувствуя, как перехватывает горло, точно железным обручем.
«Плохо, совсем плохо. Если он её больше держать не может, значит, либо сам при смерти, либо… либо… сброс».
Почему-то это пугало даже больше вероятной гибели.
«…наверно, я слишком верю в то, что он не может умереть».
Фог хотелось вскочить и побежать куда-то – безразлично куда, лишь бы на месте не сидеть, лишь бы занять руки делом, в лаборатории ли, в кабинете, лишь бы не чувствовать, как с последним вздохом старой собаки уходит и отчаянная надежда.
Дышать Ора перестала к вечеру.
Ещё некоторое время Фогарта сидела неподвижно: долгое и мучительное ожидание вытянуло силы. Потом медленно поднялась на ноги – в мышцы тут же словно впились тысячи тонких иголочек, ступни обожгло холодом. Ора, превратившаяся в туго обтянутый шкурой скелет, лежала в углу, и побелевшие глаза влажно блестели. Фог отвернулась и вслепую махнула рукой, щедро черпая морт из текущих сквозь дом потоков. Знакомая схема «мысль-стремление-энергия» казалась сейчас невыносимо сложной. Фогарта уже тысячу раз избавлялась от неудачных результатов эксперимента, от мусора во дворе после осенних бурь, но сделать то же самое с Орой, ещё недавно живой, тёплой, ласковой, было выше её сил.
– Я смогу.
Она сжала зубы почти до хруста и наконец вложила в морт нужную мысль и стремление.
Иссохшее собачье тельце вспыхнуло бездымным фиолетовым пламенем и рассыпалось мелкой золой. Давя всхлипы в груди, Фог шевельнула пальцами, сворачивая из края хисты круглый сосуд и придавая ему с помощью морт стеклянную твердость и прозрачность, а затем перенесла туда прах Оры и запечатала наглухо.
– Вот и всё, – прошептала Фогарта, вешая сосуд с прахом к себе на пояс. – Я развею тебя где-нибудь над лугом. Тебе бы понравилось.
Потом она спустилась в купальню и села на край бассейна, опустив ноги в тёплую воду. Небрежно подоткнутая хиста намокла, но Фог было всё равно. Хотелось опрокинуться в бассейн, нырнуть на самое дно и пролежать там несколько часов, дыша только морт, но время поджимало.
Если Алаойш не умер, а действительно достиг точки сброса, то оставалось всего восемь дней на то, чтобы отыскать его по следу спутника – так гласили записи таинственного киморта по имени Миштар.
В лабораторию Фог так и пошла – босая, в намокшей хисте, небрежно подоткнутой под пояс. В доме пахло чем-то горьким – то ли увядшими цветами чийны, то ли дымом.
«Я должна справиться. Должна».
В собственные силы не очень-то верилось. В последние месяцы у Фог всё шло наперекосяк. Морт не желала сворачиваться на ладонях послушными упругими жгутами, а утекала сквозь пальцы, как песок; приборы на мирците барахлили; злополучный хронометр вообще взорвался, стоило прикоснуться к нему. Алаойш, правда, только посмеивался и говорил:
– Ты просто научилась удерживать в себе куда больше морт, чем можешь контролировать, только и всего. Упражняйся чаще и будь осторожна.