Танечка стояла на лестнице-стремянке и ловко развешивала игрушки — Заяц Средний едва успевал подавать их, вынимая из огромной картонной коробки.

С первого этажа послышались голоса, по лестнице затопало множество ног, и в зал хлынула толпа ребят, вернувшихся с гулянья. В середине плыл Медведь.

— Быстро, дети, быстро — раздеваться и умываться! Обедать пора! — басил он, размахивая лапами, словно разгребая воду, над головами ребятни.

— Петров! Ты опять принес в группу свою клюшку?! Вернись сейчас же и оставь ее внизу! — крикнула вошедшая вслед за детьми Лиса. — Ты слышишь меня, Петров?

— Елка! Елка! — загалдели ребята и, увиливая от старавшегося загнать их в дверь раздевалки Медведя, запрудили угол зала, окружили, хохоча и весело приплясывая, елку, едва не уронив со стремянки Танечку.

— Елка в гости к нам пришла, елка в гости к нам пришла!

Когда общими усилиями удалось наконец вытеснить их из зала, Заяц Средний оттащил коробку к стене и пошел на кухню готовиться к раздаче обеда. Запыхавшаяся Танечка одернула голубой халатик, поправила перед зеркалом прическу, припудрила покрасневший носик и заторопилась вниз: младшие, видимо, тоже вернулись, младших тоже надо кормить.

Вскоре по всему детскому саду расползлась благодатная тишина — наступил тихий час.

Медведь с Лисой в последний раз обошли ряды кроваток, заглядывая в ребячьи лица: старательней всех спал Петров, крепко зажмурив глаза и похрапывая… Когда дверь за роботами закрылась и шаги их затихли, храпеть Петров перестал. Поднял голову и осмотрелся.

— Верка, Верка! — зашептал он, сверля взглядом пушистый белокурый затылок в ряду кроватей девочек. — Вставай! Можно уже!

Верочка Иванова быстро обернулась и уставилась на него широко раскрытыми глазами, в которых и следа сна не было.

— Пошли, Верка!

— Боюсь я… Мих-Мих обязательно проверить придет еще раз!

— Не придет! Трусиха! Вставай живо! — Он сбросил с себя одеяло, вскинул к потолку босые ноги, выгнулся и ловко соскочил на пол.

— Ох! Вот увидишь — застукает нас Мих-Мих! — зашептала, теребя косичку, Верочка и осторожно вылезла из своего гнезда.

В одинаковых теплых пижамках и мягких тапочках, они неслышно пробежали по спальне, Петров приоткрыл дверь и выглянул в зал.

— Идем!

Так же неслышно просеменив к елке, присели они на корточки возле картонной коробки.

— Смотри — еще сколько, — зашептал Петров, — а ты: «Пустая, пустая…»

— Не дразнись давай!

— Я и не дразнюсь! На вот — вешай фонарик! Да цепляй как следует! Матрешку бери…

— Красивая наша елочка, елочка-иголочка! — негромко запела Верочка.

— Тихо ты! На вертолет!

— Красивая, красивая! Только снегу нет на ней. Ни снежиночки.

— Сейчас будет! — Петров извлек из коробки большой комок ваты, отщипнул клочок, посадил на лапу ели, еще отщипнул.

— И мне дай!

— Пожалуйста! Не жалко…

Он кинул Верочке вату и достал новый комок.

— Сделай под елкой сугроб! Я принесу из дома белочку — мы ее на сугроб посадим.

— Пожалуйста! Не жалко… — И Петров полез на четвереньках под елку.

— А свечки-то стеклянные! Смотри, Петров, все стеклянные!

— У них внутри лампочки. Это электрические свечки, не настоящие. Вот дома у нас целая коробка настоящих есть, из воска! Ты — белку, а я завтра настоящую свечку принесу.

— А как ты ее зажжешь?

— Это уж мое дело.

— Красивая елочка, вся в снежинках елочка! — снова тихонько запела Верочка. — Давай потанцуем!

Она потянула Петрова за руку.

— Осторожно ты! — сморщился Петров.

— А что?

— Что-что?! Больно… Смотри, какой синяк. — Он закатал рукав. — Шайбой… Нашла время танцевать!

— Ну и не надо, я и одна могу. Тра-та-та-та, тра-та-та, тра-та-та-та, тра-та-та…

Верочка закружилась на одной ноге, слегка притопывая другой, подбоченясь и время от времени раскидывая руки в стороны.

— Верка! Мих-Мих идет!..

Когда Медведь вошел в зал, там никого не было. Он открыл дверь в спальню, окинул взглядом ряды спящих. Обнаружив непорядок, подошел к Верочкиной кровати. Верочка забралась под одеяло с головой, и Медведь осторожно отогнул край одеяла — чтобы ребенку было легче дышать. Потом еще раз внимательно всех оглядел и зашагал к выходу.

— Кто тут ходит — спать мешает? — поднял голову Петров и открыл один глаз. Зевнул, потянулся и мигом отвернулся к стене, чтобы Мих-Мих не увидел его смеющейся физиономии.