– Почему??

– Так удобнее. Мужчины тяжело работали, им надо набраться сил и отдохнуть, дети растут, им рано напрягаться. А женщина, пока стряпает да убирает, всегда успеет перехватить кусок-другой. Рядом с печкой да продуктовым хранилищем ни одна баба с голоду не помрёт. Потом, их, юбок, тут не так много, суровый край, тяжело им. Как ни береги – каждый год потери – не дитя, так девка или старуха. Кого зверь заломал, кого болезнь сгубила, а кто по своей дурости или неопытности попал. Короче, на одну женщину тут десяток холостых мужиков. Чтобы никого в грех не вводить, чтобы мужики не пялились на то, как девка ложку облизывает, да губами кашу с неё снимает, а девица глазами по рукам и торсам мужчин не шарила, все едят отдельно.

– О…

И что тут скажешь? Суровый край! И как же маркизка выносит всё это?

– Да не обижаю я её, - вздохнул Вилт, будто почувствовал, в какую сторону пошли мысли императора. – Сыта, одета, не бита ни разу. Если заслужит – приласкаю. Но сами понимаете, Ваше величество, не природная у неё ко мне привязанность, а вызванная флёром. Поэтому не могу я к ней прикипеть, каждую минуту помню, что без дара моего проклятого, она другая со мной была бы. На ложе беру, как совсем припрёт и если не провинилась. Но я сразу предупреждал, что расшаркиваться не стану.

– Я без претензий. А сама-то она как? Хорошо ей? Не скучает по дому? – всё-таки выбросить девушку, выросшую в роскоши и безделье, в такие условия… Неуютно он себя чувствовал, что уж скрывать.

– Да нормально она. Я же говорю – флёр! Её сейчас в жизни только одно интересует – чтобы я рядом был и хоть иногда хвалил её, да на ложе брал. Остальное ей не интересно, и не волнует. Будет с радостью и благодарностью жить, где я скажу, делать, что велю. И глазами меня есть, ожидая внимания. Это мне на неё смотреть иной раз тошно, но смотрю, обнимаю, берегу – жена, не чужая. Буду до самой смерти, как в храме клялся, беречь её и заботиться. Но любить – не обещал. Молода она, годика три-четыре погожу, потом ребёночка ей сделаю. Отрада мне и услада – сын или дочка. Вот дитя своё любить и на руках носить буду.

И баронет замолчал, опустив голову. Молчал и Дорен.

Женщина на самом деле несчастной не выглядела, а когда Вилт к ней обращался, даже расцветала вся и со всех ног бросалась выполнять приказ мужа.

Вот поэтому, - подумалось императору, - людей, имеющих дар флёра, нигде не любили. И старались избегать и заблокировать это проклятое свойство. Жуткое дело – человек себя полностью теряет, стоит ему попасть под его влияние!

Император передёрнулся, вспомнив, с каким обожанием Аранэлла смотрела на своего сурового мужа.

Да не дайте Трое с таким в личной жизни столкнуться!

– Ваше величество, прибыли Варийские, - уединение прервал младший маг, согнувшийся в придворном поклоне.

Дорен поморщился – надо этого отправить куда-нибудь подальше - бесит! Уж слишком выслуживается.

Жизнь научила отличать настоящую готовность помочь от притворной, в этом маге искренности было ни на ур! * А опыт гласил, что от всего показного лучше избавляться.

Кивнув, что услышал, и маг может быть свободен, император снова отъехал с креслом от стола и выглянул из окна на лужайку у старого дуба. Варийские за дочерью пришли, сейчас сами появятся, а он посмотрит, чем дети заняты, а то что-то долго они о себе не напоминали. Подозрительная тишина!

Нет, всё в порядке – Дени склонился над головкой Ани, внучки Рассветного, и что-то ей рассказывает, девочка хихикает в ладошку. Сидящий поодаль Дьер весь погружён в книгу и не замечает, что десятилетняя Адриана сверлит его взглядом.

Император хмыкнул – ничего не меняется!

Но вот девочке надоело ждать, когда друзья вспомнят о её существовании, и наследница рода решительно направилась к качелям.

Немудрёное приспособление – четыре верёвки, закреплённые на суку старого дуба и дощечка на сиденье, а сколько у детей радости! На днях установили по просьбе Ри, она и придумала сию конструкцию!

Попрыгав так и этак, Адриана взобралась на доску и, встав на неё ногами, принялась раскачиваться, не обращая внимания, что ветер раздувает её юбочку.

Император дёрнулся – опасно! А если она сорвётся? Вон как раскачалась… Да не дай Братья! Варийский за дочь тут всех положит, кто император, а кто не уследил, разбирать не будет!

И спешно телепортировался вниз.

Но когда выскочил из портала, то увидел, что Дьер уже держит Адриану на руках, а та, пыхтя, как рассерженный ёжик, брыкается и возмущённо требует немедленно вернуть её обратно.

– Ты не имеешь права! Я хочу качаться! Иди вон к своей книге!

– Ты могла упасть, - ровным голосом произнёс Дьер и поставил девочку на землю. – Нельзя раскачиваться так сильно!

– А мне нравится, и я не упаду, меня котик поймает! – вскинула подбородок Адриана.

– Ри, Дьер прав – это опасно, - поспешил вмешаться Дорен. – Как мы с тобой договаривались? Ты гостишь у нас сколько хочешь, если обещаешь слушаться старших.

– Я слушаюсь! Но он, - пальцем в наследника, - специально меня достаёт, ничего не разрешает!