– Если мы, очевидно, исключим Сиддармарк из любых судостроительных программ, - сказал Дючейрн болезненно нейтральным тоном, - Стонар, например, вряд ли неправильно истолкует наши рассуждения.

– К черту Стонара, - грубо сказал Клинтан, затем поморщился.
– Конечно, он вряд ли поймет неправильно, - сказал он несколько более сдержанным тоном.
– С другой стороны, он уже знает, что мы ему не доверяем. Бог знает, что мы никогда не делали из этого большого секрета ни между собой, ни в нашей переписке с ним. Поскольку вражда уже существует, я за то, чтобы лишить его любого дополнительного оружия, которое он мог бы использовать против нас, а не беспокоиться о том, как ранение его нежных чувств может настроить его против нас.

– Думаю, что Жэспар прав, - сказал Тринейр.
– И мы все еще можем... смягчить удар, я полагаю, распределив часть золота, которое мы не используем на корабли в Сиддармарке, среди фермеров Сиддармарка, выращивающих пшеницу. Если уж на то пошло, у них есть много лишних копейщиков, которых мы могли бы нанять, когда придет время.

– Хорошо, тогда, - сказал Мейгвейр, - исключая Сиддармарк и оставляя в стороне Деснейр и Содар, потому что у них почти такой же малый военно-морской потенциал, как и у нас, на самом деле остаются только Долар, империя Харчонг и Таро. И, конечно, Корисанда и Чисхолм.

Последнее предложение было кислой запоздалой мыслью, и Дючейрн мысленно фыркнул. Судостроительные возможности Корисанды должны были стать спорным вопросом, как только Кэйлеб и Чарис разберутся с Гектором, что, вероятно, было справедливо и для Таро. И если Дючейрн не ошибся в своих предположениях, строительный потенциал Чисхолма, скорее всего, дополнит потенциал Чариса, но не будет привлечен к поддержке Матери-Церкви.

Однако Долар и империя Харчонг - это совсем разные вещи. На данный момент у Долара больше не было флота, любезно уничтоженного королевским чарисийским флотом, но король Ранилд уже много лет пытался увеличить свои судостроительные мощности. А Харчонг - самое большое и густонаселенное из всех королевств и империй Сэйфхолда - обладал самым большим флотом среди всех материковых государств.

– Ранилд захочет отомстить за то, что с ним случилось, - продолжил Мейгвейр, облекая мысли Дючейрна в слова.
– Если мы согласимся субсидировать восстановление его военно-морского флота, я уверен, что он ухватится за это. И он был бы еще счастливее, если бы строил корабли специально для службы Матери-Церкви, поскольку тогда Долар мог бы прикарманить каждую марку их стоимости без каких-либо затрат из своей собственной казны.

– Что касается Харчонга, то большая часть его флота находится в резерве. Понятия не имею, сколько из них может быть пригодно для использования, а сколько к настоящему времени безнадежно сгнило. Но у империи, по крайней мере, есть верфи, которых у нас нет. И не думаю, что у кого-то из нас были бы какие-либо сомнения в надежности императора.

Что, безусловно, было правдой, - размышлял Дючейрн.
– Империя Харчонг была самым старым, самым богатым, самым большим и самым консервативным государством из всех существующих. Она также была высокомерной, презирала всех посторонних и управлялась эффективной, но глубоко коррумпированной бюрократией. Однако, с точки зрения храмовой четверки, сейчас имело значение то, что преданность харчонгской аристократии Матери-Церкви была непоколебимой. На эту аристократию всегда можно было положиться, что она встанет на защиту Матери-Церкви в обмен на подтверждение Матерью-Церковью своих привилегий и власти над несчастными крепостными, которые влачили свое существование в ее огромных, разросшихся поместьях.

– Мне придется выполнить некоторые оценки, прежде чем я смогу дать вам какие-либо точные цифры, - сказал Мейгвейр.
– Полагаю, что с Харчонгом и Доларом мы, скорее всего, могли бы приблизиться к нынешнему строительному потенциалу Чариса. Конечно, Чарис, вероятно, сделает все возможное, чтобы увеличить свои мощности, но у него просто нет рабочих рук - или богатства - чтобы сравняться с размерами, до которых мы могли бы расширить верфи Харчонга и Долара.

– А как насчет Треллхейма?
– спросил Клинтан, и лицо Мейгвейра исказилось от презрения или, возможно, отвращения.

– Ни у одного из этих лордов нет более, чем горстки галер, - сказал он, - и большинство из них - просто обычные пираты. Если бы у них было достаточно кораблей, чтобы сделать их набеги на каботажные суда Харчонга чем-то большим, чем досадной помехой, император уже давно бы разобрался с ними.

Клинтан снова хмыкнул, затем кивнул в знак согласия.

– Итак, мне кажется, - сказал Тринейр в своей фирменной манере подводить итоги, - что мы согласны с тем, что одним из наших первых шагов должно стать крупное военно-морское расширение через флоты Харчонга и Долара. Пока у Аллейна не будет возможности провести свое исследование, мы не знаем, сколько времени это займет. Однако я был бы удивлен, если бы в лучшем случае это заняло меньше года или двух. В течение этого времени мы будем защищены от нападения здесь, но не сможем перейти в наступление на Чарис. Поэтому наша непосредственная забота заключается в том, как быть в то время, в течение которого мы не можем эффективно атаковать их - по крайней мере, флотами или армиями, - и как справиться с реакцией наших коллег-викариев на эти... бурные события.

– Очевидно, что наша ответственность заключается в том, чтобы не допустить чрезмерной реакции слабых душ среди викариата на нынешнюю провокацию, несмотря на несомненную серьезность этой провокации, - сказал Клинтан.
– Чарис бросил вызов Церкви, архангелам и Самому Богу, и я считаю, что мы должны погасить любые искры паники среди этих слабых душ, дав понять всему викариату, что мы не намерены позволять этому неповиновению продолжаться. И что мы намерены... решительно бороться с любыми дополнительными вспышками неповиновения. Это будет задачей инквизиции.