– Если мы вернемся, - мрачно ответил Джулиан.

– Итак, что же это за отношение такое?
– Косутич перекатилась, чтобы посмотреть на командира отделения, который остановился всего на минуту.

Поскольку морские пехотинцы были набраны с разных планет с разным уровнем телесной скромности, общепринятой практикой было достижение минимального уровня социального комфорта. Таким образом, женщины в подразделении, за исключением случаев, связанных с полевыми условиями, как правило, избегали открытой наготы перед мужчинами, и наоборот. Это означало, что женщины бронзовой роты носили во время плавания облегающие, почти неразрушимые майки и шорты, которые сочетались с костюмами-хамелеонами, в то время как мужчины-морские пехотинцы носили только шорты. Такая одежда была бы тяжким преступлением на Рамале, родном мире Дамдина, и совершенно неприемлемой на Асгарде или Соссанне. С другой стороны, это было бы сочтено чересчур нарядным для плавания на Земле или Вишну.

Все эти захватывающие фрагменты культурного багажа, без сомнения, были очень интересными, но и не относящимися к делу. Старший сержант была твердой и плоской, как боевой танк. Постоянные физические упражнения и нанниты, которые носили все морские пехотинцы, уменьшили ее жировые отложения до уровня олимпийской спортсменки. Но ее преобладающая физиология склонялась к мягким изгибам и относительно большому бюсту, что стало очевидным, когда ее левая грудь слегка скользнула вниз под V-образным вырезом облегающей футболки и образовала крошечный намек на ложбинку.

И полностью остановила все, что собирался сказать Джулиан.

Косутич посмотрела на командира отделения и подавила смешок. Он выглядел так, как будто кто-то только что ударил его молотком между глаз, но это, безусловно, было лучшим направлением для его мыслей, чем то, куда он направлялся.

– Сконцентрирован на своих мыслях?
– сказала она, и Джулиан почти заметно встряхнулся. Затем он улыбнулся и налил еще немного вина в ее чашку.

– У тебя нет ни центикредита. И у меня нет желания умереть.

– Ну, мы могли бы подумать о торговле натурой, - сказала ему старший сержант с улыбкой.
– И я знаю, что у тебя нет желания умереть.

* * *

Принц начинал привыкать к местным лошадям. "Кони-страусы" циваны были всеядны и иногда злобны, но они также предоставляли более быстрый способ добраться до места назначения, чем пешком, и он придержал животное и соскользнул с седла с высокой спинкой. Седло было без стремян, но имело что-то вроде чашечки для бедра, которая помогала всаднику сохранять равновесие. Конечно, оно было масштабировано для мардуканца и слишком широко для человека, но с этим ничего нельзя было поделать, пока не появятся новые седла, которые они с Поэртеной спроектировали и заказали.

Он спрыгнул на землю согнув колени, затем оглянулся, чтобы посмотреть, как спешивается Корд. Старый мардуканец был медленнее принца, и, в отличие от Роджера, у него не было абсолютно никакого опыта езды на каком-либо другом животном, кроме флар-та. Однако целая жизнь физических нагрузок и дисциплины сослужила ему хорошую службу, и он осторожно спускался вниз, пока, наконец, не оказался на ровной земле. Оказавшись там, он окинул своего собственного цивана взглядом, который ясно показывал, что он гораздо охотнее предпочел бы его на ужин, чем в качестве верхового животного.

Роджер привязал обоих животных к коновязи, установленной снаружи низкого каменного здания. К тому же столбу уже были привязаны два других цивана, и местные звери набросились на коня принца.

Когда Роджера спросили, какого скакуна он предпочитает, он отправил Поэртену поспрашивать первым встретившего их стражника, и, после подробных расспросов принца и испытания его на нескольких потенциальных животных, Сен КаКай выбрал для него подходящего боевого скакуна. Зверь, о котором шла речь, был немного крупнее нормы и обучен для несения боевой службы. Он также был чрезвычайно агрессивен и зашипел в ответ на вызовы других и выставил ногу. Злобно скрюченные задние когти едва не задели приближающегося зверя, и за ними последовал оглушительный, похожий на гильотину щелчок впечатляющих зубов. Оба других цивана слегка отпрянули, а конь Роджера удовлетворенно фыркнул.

Умиротворенные протоколом и установившейся иерархией, три зверя устроились под хор шипения взад-вперед, в то время как более мягкий зверь Корда оглядывался в поисках чего-нибудь съестного.

Роджер подождал, пока не убедился, что вопрос о приоритете решен, затем взглянул на двух морских пехотинцев, которые все еще сидели верхом. Какую бы свободу Панер ни был готов предоставить своему подопечному в поиске работы для "рейдеров Сергея", он не собирался ослаблять свою настойчивость в том, чтобы принца всегда сопровождали подходящие телохранители. Лично Роджер был вполне уверен в своей способности позаботиться о себе, особенно когда рядом был Корд, но он также знал, что лучше не спорить. Это было бы не только бесплодно, но и суровый опыт научил его точно понимать, почему никто в здравом уме не стал бы вмешиваться в систему командования и полномочий в том, что по сути было единственной гигантской зоной боевых действий на всей планете.

Что не означало, что он не был готов хоть немного разжать эту цепь, когда это соответствовало его целям.

– Мосеев, вы вдвоем идете в казарму, - сказал он старшему морскому пехотинцу на стандартном английском.
– Выложите немного серебра в баре, если он тут есть, и держите ухо востро. Я хотел бы услышать, что долбаки скажут по этому поводу.

Капрал, казалось, всего на мгновение был готов поспорить, но упустил момент. Мосеев нисколько не сомневался, что капитан Панер снимет с его шкуры широкие болезненные полосы, если когда-нибудь узнает, что он позволил принцу отправить себя с поручением. В то же время, как и любой другой член роты "Браво", он понял в Маршаде, что строгая буква устава, которая сделала принца Роджера официальным главнокомандующим бронзовым батальоном, больше не была юридической фикцией.