21 декабря. Москва — Гатчина

От души благодарю за милую депешу и память обо мне в дорогом полку. Ты знаешь, чем меня порадовать a tender kiss from us both (нежный поцелуй от нас обоих — англ.).

Сергей.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1401.А. пб.)

Вел. кн. Сергей Александрович — цесаревичу Николаю Александровичу

22 декабря. Александрия

Милый мой Ники,

Посылаю тебе наши скромные подарки для Папа, Мама, Ксеньи и братьев — разложи их всех на соответствующих столах; на всякой вещи есть надпись, кому. Скромную пепельницу — прими от нас.

Гор<одской> голова Алексеев [627] явится завтра в Питер; я позволил себе его задержать, ибо сегодня был торжественный акт всем городским училищам, на котором и мы присутствовали — было несколько тысяч детей.

Наш базар удался на славу, и выручили мы 90 т.р.! Москва отличилась к обоюдному удовольствию. Твою японскую рамку купил голова Алексеев за 100 р. — не дорого! Вчера было первое торжественное служение нового митрополита [628] в Успенском Соборе, на котором я присутствовал — длилось три часа.

Грустно нам не быть на елке в Гатчине. Сумароков, которого я послал в Симбирскую губ<ернию>, для раздачи нашего хлеба пожертвовал на губернию 50 т р. — это вполне прилично.

Христос с тобою — обнимаем Папа и Мама, до свидания.

Твой Сергей.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1340. Л. 77–78 об.)

Цесаревич Николай Александрович — вел. кн. Сергею Александровичу

25 декабря. Гатчина — Нескучное

От души благодарю Тебя за письмо, подарки и вещи базара, также благодарю Тетеньку. Очень вас не доставало на елке. Обнимаю крепко.

Ники

(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1.Д. 86. Л. 144.)

Вел. кн. Сергей Александрович — вел. кн. Павлу Александровичу

26 декабря. Александрия

Надо все по порядку тебе рассказать. 24-го у нас была всенощная в 1/2 5 ч., а елку мы устроили в 1/2 6 ч., так чтобы baby могла присутствовать. Она принимала живейшее участие во всем и, по-видимому была в восторге от своей маленькой елочки и от подарков, которые состояли из разных животных белой резины, т. е. гуттаперчи — плюс всякие кнопки; самое дерево со свечками и фруктами привлекало ее внимание в высшей степени. Baby болтала без умолку. Fry получила маленький сер<ебряный> чайный сервиз — очень простой… — этот сервиз, кажется, вполне ее удовлетворил. Мне было бесконечно грустно, и если б ни baby, было бы плохо! Жена мне дала разные прелести; все это происходило в средней комнате и имело симпатичный вид.

От Саши и Минни получили мы подарки — Влад<имир> и Михен тоже нас не забыли, все это нас очень тронуло.

Около 7 ч., перед купанием Дмитрия, — поднялись мы наверх и устроили елку Гюнст [629] с разными безделушками. К обедне собрались все наши и Жуковский — им были даны подарки, как всегда около наших елок — были еще Маша В<асильчикова> и Адольфовна [630] — все нами обласканы; тихо провели вечер. Боже мой, как я думал о тебе — как я все чувствовал и переживал.

25-го в 3/4 10 ч. мы в парадной карете четверкой поехали в Храм Спасителя — и выстояли 2-х с 1/2 часов обедню с молебном — порядочно-таки устали; тут же принимали поздравления в виде поклонов после креста — on у tient ici!!!! (ужасно долго!!!! — фр.). Сегодня была обедня в 10 ч. — дети были очень принаряжены — Дмитрий обновил английское платье. Я подносил baby к причастию, и, увы! она себя очень дурно вела, что меня привело просто в отчаяние! она орала и плакала на всю церковь! Ужасно было обидно — надо будет ее непременно приучить не бояться — ведь ты в детстве тоже приводил Мама в отчаяние от твоего крика в церкви. Дмитрий был тих, мил. Он весит теперь 13 фунтов. Рост его 61 сайт., голова 39 сайт., а грудь 38,5–39 сайт, при вдыхании. Он так мило смеется теперь — просто прелесть…

(ГА РФ. Ф. 644. Он. ГД. 193. Л. 98–101.)

Дневник цесаревича Николая Александровича

21 декабря… Вечером у Мама втроем с Апрак рассуждали о семейной жизни теперешней молодежи из общества; невольно этот разговор затронул самую живую струну моей души, затронул ту мечту и ту надежду которыми я живу изо дня в день. Уже полтора года прошло с тех пор, как я говорил об этом с Папа в Петергофе, а с тех пор ничего не изменилось, ни в дурном, ни в хорошем смысле! Моя мечта — когда-нибудь жениться на Аликс Г<ессенской>. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее с 1889 г., когда она зимой провела шесть недель в Петербурге! Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления моей заветной мечты! Но когда Эдди [631] оставил или был отказан, единственное препятствие или пропасть между нею и мною — это вопрос религии! Кроме этой преграды нет другой; я почти убежден, что наши чувства взаимны! Все в воле Божией. Уповая на Его милосердие, я спокойно и покорно смотрю на будущее!

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 227. Л. 107–109.)

Первый зимний сезон великокняжеской четы в Москве в качестве ее «хозяев»: многочисленные приемы, общественные мероприятия, балы. Обустраивается и генерал-губернаторский дом на Тверской улице, куда Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна переедут в феврале. В апреле они проведут здесь первое торжественное заседание Елисаветинского Общества, председателем которого стала великая княгиня. В мае в Ильинском Сергей Александрович закладывает родильный приют имени вел. кн. Александры Георгиевны. Из его письма к Павлу Александровичу от 31 мая: «Я так рад, что положено начало этому симпатичному дому».