— Как же башкой да в самый стояк? — перекинув подозрительный взгляд с железной опоры перил на Сивко, присел рядом Кукарекин. — Захочешь, не получится.

— А ты попробуй! — взревел Платон от негодования. — Я тебя спросил, бинты есть?

— Найдутся, — полез по карманам тот, не смутившись. — Ситуация уж больно…

— Чего ситуация?! Заткнись да поспеши с бинтами! Не кончился бы у нас хлопец на руках. Вот тогда тебе придётся ответ держать перед Чернохвостом. Он тебе взгреет за брехологию!

— Я, надысь, Евсею Михеичу отмотал с заначки в капитанской каюте, — протянул бинты Кукарекин. — Там этого добра хватает. Отговаривал меня Шнурков, дурная, мол, примета, бинтами запасаться. Тем более чужими. Как в воду глядел. Хорошо, самому не понадобились.

— Погоди зарекаться. — Выхватил у него бинты из рук Сивко и принялся колдовать над раной Булычёва. — Может, и тебе ещё пригодятся.

— Чур! Чур! — взъерепенился Какарекин и сплюнул с досады. — Чего городишь! Уймись.

— А Чернохвосту зачем они понадобились? — ввернул Платон, не подымая головы. — Что у вас там наверху за галдёж был? Зачем за врачом посылали? Никто не сподобился из наших? Или зашибли кого? Евсей Михеич кулачок свой не приложил капитану?

— Ты, Платон, точно шальной! — Злобно сверкнул глазищами Кукарекин, его лягушачьи шары налились кровью, угрожая вывалиться из жидких ресниц. — Не зря тебя Евсей Михеевич среди прочих выделяет.

— А ты и про это знаешь? — усмехнулся Платон.

— Смотри, дошуткуешься.

— Насмотрелся уже. До сих пор в себя не приду. — Платон закончил бинтовать голову Булычёва. — Вот, получилось. Уж не знаю как, но кровь вроде не сочится.

— Евсей Михеич теперь тебе другое место определит, — с ехидцей хмыкнул Кукарекин и сунулся прошмыгнуть по сходням на причал за спиной Сивко, но тот упёрся спиной в перила и успел загородить проход.

— Куда прёшь?

— Как куда?

— Куда намастырился, спрашиваю. Не видишь, человек еле живой. Ему врача надо.

— Вот я и сгоняю в порт. За подмогой, — засуетился Кукарекин. — Дозвонюсь, а нет — бежать в контору придётся. Сам же шумишь, что помощь нужна.

— В бесчувствии малой, — погладил плечо Булычёва Платон, — его даже беспокоить опасно. Вдруг что страшное с головой. Я его на пол аккуратненько сдвину и сам сбегаю, а ты подежуришь здесь. — И Сивко принялся медленно двигать безжизненное тело со своих ног.

— Прекрати! — взвизгнул Кукарекин и затрясся от ярости. — Ты прикидываешься или совсем дурной! Меня Евсей Михеевич послал звонить в контору! Понимаешь? Мне на малого наплевать!

— Чего?! сжал кулаки Сивко, приподнимаясь.

— Евсей Михеевич поручил мне срочно доложить начальству… про катавасию, что у нас там, в каюте капитана, приключилась, — отступая назад, с трудом выговорил Кукарекин и сжался, будто Платон уже занёс над ним кулак.

— Ну? Что смолк? — Не двигался Платон. — Продолжай.

Кукарекин таращил глаза, полные и испуга, и ненависти, понимая, что проговорился.

— Что за тайны у вас? Ты в штаны не навалил случаем?

Грубая насмешка подействовала.

— А этот?.. — Кукарекин кивнул на Булычёва. — Этот тебе не трепался?

— Насчёт чего?

— Ну…

— Малой и звука не успел издать. Кувыркался по трапу так, что, слава богу, если живым останется. Ну а уж калекой, это точно.

— Чепе у нас там, — придвинулся Кукарекин к Платону. — Труп обнаружил Евсей Михеевич.

— Труп! Вот те на! Это чей же? Где?

— У капитана в каюте. Свежий совсем. И револьвер при нём.

— Самоубийца, что ли? Застрелился?

— А шут его знает. Капитан ни бе ни ме. Его с палубы мы притащили. Он там команды раздавал. А как приволокли, он и обмер натуральным образом. Старик сам. Сердце прихватило. Ну Евсей Михеевич его начал было колоть, тот успел два-три слова, мол, не знает ничего, и глазки закатил. Единственное, добились у него насчёт мертвяка, что тот механиком на судне был. А как и зачем в каюте капитана оказался, неизвестно. Капитана в чувство привести удалось, но толку никакого. Евсей Михеевич перепугался, как бы и тот концы не отдал.

— Механик, говоришь, застрелился?

— Откуда мне знать застрелился сам или его шлёпнул кто. Капитан заикнулся, что, мол, у механика и оружия никогда он не видел, но у Евсея Михеевича сомнения имеются. Он за бригадой наших специалистов малого и погнал.

— Так, может, я и передам всё, — поспешил высвободиться от тела Булычёва Сивко. — Я мигом.

— Нет уж, — осмелев, грубо оттолкнул его Кукарекин и рванулся к причалу. — Мне поручено, я и исполню. Им подробности понадобятся, а ты не знаешь.