Раньше мне приходилось подслушивать их разговоры с Финном, старший брат рассказывал ему, как правильно общаться с девушками, что говорить, как вести себя. Но это было будто сто лет назад. Но ведь на один вопрос он может и ответит. Подтянув одеяло к подбородку, я решаюсь заговорить.

— Ответь, почему ты вернулся так рано? Обычно ты приезжаешь практически на рассвете, — Вильям молчит, будто нарочно заставляет меня злиться. В камине вовсю затрещал огонь, язычки пламени лизали сухую древесину, оставляя на ней черные поцелуи. — Сложно ответить?

— Любишь ты все усложнять. Не знаю, было какое- то жалящее чувства. Оно не покидало меня все вечер.

— То-есть ты хочешь сказать, предчувствовал опасность, но все ровно бросил меня. Здесь, совсем одну. — Вильям резко вскакивает на ноги, его глаза метают молнии.

— Что ты хочешь от меня услышать? Что мне жаль? Да, мне жаль Амелия, я сожалею что уехал, даже притом что чувствовал беду. — Я ведь знала, что он так скажет, но не думала, что будет так больно. Вильям тяжело выдыхает, закрывая глаза. Он сорвался. Из за выпетого спиртного, он совершенно забыл о контроле речи.

— Уходи… — Это все что я могу сейчас из себя выдавить. Глаза жжет от слез, а я ведь обещала себе не плакать. Вильям делает пару шагов к мой пастели.

— Амелия… Это не то что я хотел сказать, прости.

— Оставь меня одну, — тихо произношу я, закутываясь в теплое одеяло. Вильям еще какое то время постоял в моей спальни, но, в конце концов, ушел.

Я долго не могла уснуть, слова брата, сказанные с горяча будто прожигали изнутри. Но как бы мне было сейчас больно, я очень устала. Все события этой ночи, оставили на мне не зримый след. Теперь я не буду так легкомысленна. Мне нужно научится стрелять, фехтовать. Я больше не хочу быть легкой добычей.

Сон наконец овладевает мной, мне сниться он. Мы снова в спальне Вильяма, он прижимает меня к меху, который приятно щекочет оголенную шею. Тонкие пальцы приятно гладят меня по щеке, вторую руку он запускает в мои рыжие кудри. Я провожу ладонь по его черным волосам, притягивая к себе. Наши губы так близко, я так страстно желаю этот поцелуй. Я шепчу.

— Поцелуй меня… — он закрывает глаза, чтоб исполнить мое желание, горячие дыхание обожгло губу и …

Меня будит глухой стук в дверь, я, с трудом разлепив глаза, сажусь, в кровати.

— Войди! — еще сонным голосом произношу я. Сонное наваждения, все никак не хочет, уходит, закрывая глаза, я снова вспоминаю эту сцену. В спальню входит Шарлота.

— Меледе, мне велено вам передать. Внизу вас ожидает констебль. — я закатываю глаза, падая на пуховые подушки.

— Хорошо, подай мне пурпурное платье.

— Да меледе, — пока служанка суетиться в гардеробной, я иду в умывальню. Мне нужно немедленно умыться холодной водой, чтоб этот ужасный сон рассеялся. Как мне вообще могло такое присниться, это же так не пристойно.

Закончив, я возвращаюсь в спальню, мое платье ждет меня уже на заправленной пастели.

Шарлота помогает затянуть корсет, и разгладить непослушные рукава. Усевшись за туалетный столик, служанка принимается за мою прическу. Я молча наблюдаю за ее пальцами, как грациозно она расчесывает мои волосы золотым гребнем.

— Ты что нибудь слышала ночью? — сощурив глаза, через зеркало я смотрю на девушку. Ее карие глаза, забегали от волнения.

— Нет, что то случилось?

— Нет. Сегодня я не хочу высоких причесок, собери только передние пряди. Хочу чтоб они рассыпались по спине. — выполнив все мои указания, девушка принесла шкатулку с украшениями.

— Я не нашла вашей сапфировой подвески, — моя рука машинально потянулось к голой шеи.

— Сообщи моему брату и констеблю, что я спущусь через минуту. — Шарлота кивает, оставляя меня одну.

Черт, я и забыла, что этот тип украл у меня самую любимую вещь.

Мне не особо хочется спускаться вниз, и вообще, куда-либо идти сегодня. Пусть это день будет только мой.

Выбрав изумрудные серьги, я, наконец, то решаюсь спуститься.

Внизу в парадной, меня ожидают мужчины.

— Меледе! — констебль снимает передо мной шляпу, целуя тыльную сторону моей ладони. Я бросаю взгляд на брата. Его одежда помята, под глазами пролегли глубокие тени. Скорее всего, ночью он сомкнул глаз.

— Амелия, это констебль Роберт Пиль. Я вызвал его сегодня, чтоб т могла дать показания. Ведь я не видел грабителей. — Мне не хочется с ним говорит, но в доме посторонние, и я вынуждена соблюдать правела хорошего тона.

— Нет, видел, — брат, смотрит на меня широко распахнутыми глазами, — Это был тот мужчин, который как бы не было прозаично, заступился за меня вчера на улице.

— Чертов мерзавец! Тогда полагаю, мы справимся и без твоей помощи, можешь идти, — я лишь киваю, направляясь в сторону гостиной, у самых дверей я останавливаюсь, слегка поворачивая голову.