— Вы уже не спите, вам нужен отдых.

— Где Даниель? — Шарлота бросает на меня странный взгляд, после принимается молча зажигать свечи, — ты не слышала меня? — слегка повышая голос, спрашиваю я.

— Он в западном крыле, с ним сейчас врачи, — «жив», — думаю я, — «Господи, спасибо!» — Ваше платье пришлось выбросить.

— Да плевать мне на платье, спасибо, что привела меня в порядок.

— Это моя работа! Так же рану от револьвера осмотрел врач, не чего серьёзного, заживет быстро. Как и мелкие царапины на лице и ногах.

— Принеси мне, что нибудь одеть, я хочу его видеть, — рука Шарлоты замерла над свечей, она повернулась ко мне, смотря прямо в глаза. Что- то было в ее взгляде такое, что заставило меня, содрогнутся всем телом, — Что не так?

— С чего вы взяли?! — девушка отворачивается, продолжая свое дело. На трясущихся ногах я встаю, и иду к ней.

— Скажи мне…

— Я не в праве, говорить об этом…

— Шарлота! — закричала я, она вздрогнула, — Прости, прости меня. Прошу, скажи мне, что тебе известно? — минуту поколебавшись, Шарлота тяжело вздыхает.

— Даниеля полоснули отравленным клинком, врачи не могут определить яд. Скорее всего, он умрет на рассвете, — я обнимаю себя за плечи, ее словно прозвучали как смертный приговор.

— Нет…

— Амелия… — Шарлота замечает весь ужас, отразившийся на моем лице.

— Нет, нет, нет… — я хватаю себя за волосы, мне нужно, что то придумать. Нужно спасти его.

В одном шёлковом халате я выскакиваю из покоев, Шарлота кричит, что то мне в след. Но я упорно игнорирую ее.

Я точно не знаю, в какой комнате Даниель, остановившись, я, прислушиваюсь к голосам. А затем снова слышу его крик, сорвавшись с места, я бегу по коридору. Возле одной из дверей стоит Архиепископ Этельберт, он говорит, с какой то девушкой. Примерно моего возраста.

Заметив меня, всю растрёпанную и босыми ногами, он подходит ко мне, загораживая собой дверь.

— Тебе нужно вернуться в пастель Амелия! Ты еще не окрепла!

— Нет, позвольте мне его увидеть. Только на минутку… — слезно молю я, — мне не жить, если вы меня не пропустите. — Этельберт оборачивается на девушку, она сдержанно кивает. Архиепископ пропускает меня внутрь.

Проходя мимо нее, я благодарно киваю. Конечно, я не могу не отметить, что она очень хороша собой. Каштановые волосы заплетены в идеальный рыбий хвост. Ее глаза карие, слегка блестят от света ламп и свечей. На ее худых плечах одето бархатное платье, цветом морской волны. Лиф украшен мелкими хрустальными бусинками, декольте настолько глубокое, что трудно не заметить пышную грудь.

Войдя в комнату, мои глаза тут же наливаются слезами, ладонь прижимается ко рту. Я ожидала увидеть что угодно, но не это.

Даниель лежит привязанный у кровати, по рукам и ногам. Его тело оголенно то торса, живот перевязан.

Я медленно начинаю идти, несколько врачей суетятся около него, совсем не замечая моего присутствия.

В комнате горит множество свечей и ламп. Запах стоит ужасный, смесь множества горьких трав ударяет в нос. Подавив рвотный рефлекс, я делаю еще шаг, сдавленный стон вырывается из гриди.

Даниель резко дергается всем телом, словно в агонии… Глаза распахиваются, в них местами полопались капилляры. Он кричит, что то на валлийском. Потом снова закатывает глаза, роняя голову на подушки. Тело блестит от пота. Он очень быстро дышит, словно задыхаясь.

Один из врачей обтирает его холодной водой.

Заметив меня, врач начинает громко ругаться и кричать.

— Кто пустил ее сюда? Выведите постороннего немедленно.

— Я пустила! — раздается за моей спиной, обернувшись, я вижу ту самую девушку и бледного Кларенса.

— Спасибо! — едва слышно произношу я. Я не знаю кто она, но очень благодарна ей.

Врачи немного расступаются, пропуская меня к пастели. Кларенс идет за мной словно тень.

Я падаю на колени, осторожно беря Даниеля за горячую руку. Он слегка дернулся, и застонал от боли. «Ты ведь знаешь, как ему помочь!» — говорит со мной, мой внутренней голос. Я подымаю голову, обращаясь ко всем.

— Я много читала про яды, — быстро говорю я, — опешите мне все симптомы, и я скажу что это, — один из врачей поддается вперед.

— Чтобы это не было, его уже не спасти! Яд попал в кровь, с минуту на минуту он достигнет сердца, тем самым убив его. Отро… — я вскакиваю на ноги, выхватывая клинок из ножен у Кларенса, приставляя его к горлу горя врачу. Все произошло так быстро, у меня не было времени обдумать свои действия.

— Говори немедленно, или я отрежу твой поганый язык! — все смотрят на меня, никто не решается вмешаться. Мой голос дрогнул, на глаза будто набросили красную тряпку. Врач нервно сглатывает, и наконец, произносит.