По лицу мужчины было видно, что он подозревает нас во всем смертных грехах. Но если меня тут вырвет, он будет виноват в том, что проигнорировал студентку. А виноватым быть никто не хочет.

— Идите!

Мы исчезли из аудитории максимально быстро.

— Эй, а ты чего ушла? — удивилась я, пока мы спешили по коридору.

— Ты ведешь себя очень странно, — прокомментировала однокурсница, перехватывая ремень сумки поудобнее. — Я переживаю за тебя.

Обычно Алиса не говорила о своих чувствах, тем более по отношению к другим. И ее сейчас слова немного шокировали.

— Спасибо… Нет, правда, спасибо. Но у меня все под контролем.

— Я понимаю, конечно-конечно. Но вкупе с тем, что я услышала тогда в подъезде, пока вы с Егором…

— Так, — прервала я ее, — ты охвачена любопытством. Но пойми, если бы я могла тебе сказать, нет, если бы я хотела!.. — пора учиться не лгать, даже если правда повлечет потерю подруги. — Но я не хочу.

— Почему? — расширила Алиса глаза, притормаживая у дверей из здания. Ее не обидела искренность, ее ошарашил сам факт.

— Потому что ты, во-первых, не поверишь. А во-вторых, это бездонная яма, в которую попадешь и не вылезешь. Тебе надо вот так вот ни за что пропадать?

— А вдруг не «ни за что»? Вдруг это очень даже важно для меня? — и Алиса, распахнув дверь, пропустила меня. — Ведь не зря произошла в моей жизни цепочка, благодаря которой я получила бесплатное жилье отдельно от родителей. Не зря познакомилась с тобой, с Егором, с Русланом…

— Я не знаю, зачем все происходит так, как происходит. Но я точно знаю, что не могу тебе ничего объяснить, — закусила я губу. — Извини. Я знаю, что решаю за тебя. Но я говорю сейчас о том, на что я способна. А я не способна погрузить тебя в это. Прости пожалуйста.

И ускорила шаг, чуть ли не бегом устремляясь к остановке. Алиса не догоняла, и от этого на душе скребли кошки.

Скребли — потому что я точно знала, что она испытывает.

Скребли — потому что я впервые в жизни ради подруги испытала возможность внушить человеку чужое чувство.

***

— Алло, — прижимала я трубку к уху, чтобы получше расслышать ответ. На остановке все гудели, шумели, радовались, что пара пораньше закончилась, и мне приходилось напрягать слух, чтобы в конце концов услышать недоуменное:

— Ника?

Ну да, я понимаю, очень неожиданный звонок с моей стороны.

— Привет, Егор, — выдохнула я, не понимая, почему так волнуюсь, — мне нужно с тобой поговорить.

На секунду повисло молчание.

— Ты насчет… — мужской голос пресекся. — Насчет нашего последнего разговора?

— Я по поводу войны, да. Скажи, можем встретиться где-нибудь в центре? Допустим, через час-два?

Я была готова подождать и три, хотя внутри все разъедало лютое нетерпение.

— Удивляешь, — бросил парень, взяв себя в руки. — Ты будешь одна?

— Да, — я почему-то с трудом протолкнула через горло ответ.

— Хорошо. У меня есть перерыв, я подъеду к кафе, где работает девушка Молота.

— Анна. Ее зовут Анна, — зачем-то уведомила я и торопливо согласилась. — Хорошо, буду там через час.

— И я.

— До встречи.

— До встречи… — Егор почему-то не спешил бросить трубку, и я тоже не решалась нажать сброс.

— Ну? — сказала наконец.

— А ты чего не кладешь? — в хмуром голосе Егора прорезалась усмешка.

— Не знаю. Наверное, потому что у нас недосказанность.

Это было нелегко признать, но от правды не убежишь: я многое не сказала бывшему. Я ведь не желаю ему зла, я благодарна за его вклад в мою жизнь…

Но вот почему плохое всегда сказать легче, чем хорошее?!

— Да, наверное, есть недосказанность, — с нотками язвительности заметил Егор. — Хотя я со своей стороны сказал вроде как все, и даже больше.

— Это правда… — я помедлила. — Егор… Скажи, почему все согласились на эту войну?

Я начала ту тему, которую планировала обсудить за чашкой чая, мирно и спокойно. Но вот отъехала моя маршрутка, а я без сожалений проводила ее взглядом. Даже отошла подальше, где было лучше слышно собеседника.

Нет, я не могу пока видеть Егора. Не могу, не хочу, не поеду, как бы не храбрилась…

И, если быть честной с собой, дело не в Егоре. Я не могу видеть его ярость, его… страдание.

— Потому что все давно хотели эту войну, — отбрил парень, явно не желая обсуждать поднятую тему.