— Отпустите меня, — попросила, и на удивление оказалась услышана. Мои руки наконец-то обрели свободу, и я чуть ли не плача начала растирать запястья.

— Как поживают диетики? — поинтересовался Артур, не двигаясь с места. Я подняла на него голову и криво усмехнулась:

— Вас интересуют все диетики, или только определенные?

Наверняка он хочет разузнать о Мине.

— Меня вообще много чего интересует. Ты хочешь поговорить в более комфортабельном месте, или останемся тут?

Я заозиралась, только сейчас понимая, что нахожусь в каком-то подвале.

— Здесь вести разговор совсем некомфортно, — кивнула, — но гораздо важнее для меня сейчас узнать судьбу товарища, с которым нас повязали.

Артур посмотрел на кого-то поверх моей головы. Я вдруг заметила, что гнусный мордоворот исчез. Что, палач сегодня не потребуется?

— Он жив, — произнес наконец Артур, и я не сдержала облегченного выдоха. — С ним работают в другом помещении.

— Освободите его пожалуйста, — тихо попросила, поднимаясь со стула, — и мы обсудим все, что вам захочется узнать.

Ну, или почти все: про наши великие планы по примирению людей знать общественности пока рановато. Но как же все-таки удивительно получается: у меня появилась возможность помочь Артуру и его дочери! Может, и их удастся склонить на нашу сторону в установлении мира?

Глава клана кивнул кому-то. Скрипнула дверь.

— Поймем в кабинет, — жестом пригласил меня на выход Артур, и я, слегка путаясь в ногах, двинулась в указанном направлении. Мы в молчании выбрались на первый этаж, сели в лифт, прошли по обычному офисному коридору и вошли в солидный просторный рабочий кабинет.

Артур предложил мне диванчик справа, а сам опустился на крутящееся кресло за широким столом по центру.

— Итак, диетики, — начал он.

— Итак, Мина, — проговорила я тем же тоном, отслеживая реакцию на свои слова. Глава облизнул губы и задумчиво постучал костяшками пальцев по столешнице. — Не будем притворяться, что вы равнодушны к собственной дочери.

Пока Артур молчал, я повернулась к нему боком и медленно двинулась к указанному диванчику, попутно доставая из кармана телефон и включая диктофон. Так, а теперь припрячем мобильник за подлокотником, чтобы видно не было — и можем выводить главу на чистую воду.

— Как она? — произнес, наконец, Артур, и его голос на мгновение дрогнул.

— Она неплохо, — вспомнила я уставшую мулатку, — но могла быть и лучше. Война ее изматывает.

— Ну ничего, она легко справляется с любыми трудностями, — удовлетворенно кивнул седой головой Артур. Я возмутилась:

— Она-то, может, и справляется, но зачем создавать ей новые сложности?

— Да уж не ради нее война затеялась, — язвительно ответил мне глава, выпрямляясь во весь рост. — Так что я не буду изменять свои планы в угоду возомнившей о себе невесть что девчонке!

В его голосе послышался с трудом сдерживаемый гнев. А вот еще один человек, у которого накипело… Как же здорово оказываться в нужном месте в нужное время!

— А что случилось-то? — тихо спросила я, складывая руки на коленях. — Из-за чего изначально произошел разлад? Мне кажется, Мина до сих пор переживает…

— Переживает… — буркнул Артур, отводя глаза. Его руки на столе сложились в побелевшие кулаки. — Ничего она не переживает! Сама легко и непринужденно вылетела из родного гнезда, походя уничтожила мои надежды на достойного преемника да еще переметнулась к диетикам!

— Но должна же быть причина этим ее поступкам, — настаивала я.

— Да просто она вся в мать! Безбашенная девка! — прорычал Артур, меняясь в лице.

— В мать? — зацепилась я за оговорку. — А почему вас это так раздражает?

— Потому что ее мать умерла из-за своей безалаберности!..

— И вы боитесь из-за этого же потерять теперь и дочь? — осторожно предположила я и закусила губу, когда поняла, что попала в цель. — А Мина об этом знает?

— Ей не нужно этого знать.

— Почему?

— Потому что это не имеет к нашим делам никакого отношения.

— А вам когда-нибудь приходило в голову, — максимально нейтрально произнесла я, — что может иметь? Что юной девушке, у которой погибла мать, может быть тяжело самой переживать смерть близкого человека? Что она была вынуждена быть сильной ради оставшегося в живых единственного родителя? Что она, может, нуждалась в вас, как в отце, а не как в главе клана?

— Ты это к чему?

— К тому, что она не робот, она живая! У нее могут быть свои потребности, свои желания, свои устремления. Это ведь вы хотели сделать ее своей преемницей! Это ведь не ее мечта, верно? Мина в итоге просто пошла той дорогой, которая была ей приятнее и, может, безопаснее в эмоциональном плане. Никакого издевательства над отцом, никакого «назло», никакого «в штыки». А сейчас из-за этой войны она рискует потерять единственного близкого человека, который у нее остался — отца. И это наверняка ее серьезно подкашивает.