Я зверел, когда она пыталась играть в независимость; зверел, когда она не хотела меня или моё королевство; зверел, когда она отрицала нашу связь.

Тая же размышляла о Чудовище из старой сказки.

Чудовище? Что ж, я и не отказываюсь.

Оставаясь снаружи человеком, герцогом из старинного рода, внутри я был именно им – жестоким зверем, который нашёл самое дорогое из своих сокровищ и не собирался выпускать это самое сокровище из своих рук.

Она должна была зависеть от меня, дышать мной, жить мной, спать подо мной – и править вместе со мной.

— Девушка из сказки тоже не по своей воле пришла в замок чудовища, — заметил я, одновременно с этим с помощью своей силы обращаясь к её притихшей волчице. – Но она сумела найти общий язык со всеми обитателями замка.

— Наверное, дело всё же происходило не во Франции, — пробормотала Таис, рассмешив меня своей искренней жалобой. – Твоя стая не воспринимает меня.

— Тебе придется научиться договариваться с ними, — покачал я головой. – Используй своё положение Луны Стаи, чтобы продемонстрировать им свою силу. Начни с наказания виновной оборотницы.

— Я полукровка!

—Тебя никто не заставляет оборачиваться в волчицу, чтобы наказать Моник. Приказывай. Используй своё положение. Пойми, наконец, что мы не люди. Тебе это может казаться жестокостью, но на деле это основа нашего мира.

— Жестокость? – нахмурилась Тая.

— Зверь без дрессировки становится смертельно опасен, — ухмыльнулся я. – А мягкость хищники принимают за слабость.

Таис моргнула и перевела взгляд на дверь, соединяющий нашу спальню со спальней нашей малышки.

Я надеялся, что сейчас моя девочка сделает правильный шаг: если она действительно любит дочь, она попробует договориться.

Таис меня не разочаровала.

— Я понимаю, — тихо произнесла она, наконец-то принимая мои правила.

??????????????????????????

—Хорошо, — сдерживая ликование своего волка, медленно протянул я. — Тогда в ближайшее полнолуние ты сама решишь судьбу Моник.

Тая замерла на месте.

— Что?

— Ты пострадала из-за неё. Из-за неё могла также пострадать наша дочь, — поморщился я. – Так что вариантов не много: либо клетка, либо казнь.

Моя жена жалобно заглянула мне в глаза.

— Этьен, ты хочешь, чтобы я судила …. Именно я?

—Именно ты, — кивнул я. – Покажи им, что ты хозяйка стаи. Пусть привыкают.

Почувствовав напряжение Таис, я на всякий случай уточнил:

—Ты не должна решать её судьбу прямо сейчас. У тебя есть время до самого полнолуния.

Кивнув, моя пара тяжело вздохнула, а затем снова перевела взгляд в сторону дверей.

— Что тебе не нравится? – спросил я, чувствуя, что её напряжение не проходит. – Тебе не понравилась детская?

Я знал, что ей всё понравилось, но, может, опять есть что-то, о чем она решила умолчать.

— Комнаты получились очень красивые, — глядя мне прямо в глаза, произнесла Таис. – Но… она ещё такая крошка. Этьен, может, мы перенесем её кроватку сюда?

Я с удивлением посмотрел на свою пару.

—Тая, ты ещё не восстановилась после родов. Как ты будешь заботиться о ребенке?

—Но Гийом же сказал, что всё в порядке.

—За Жанной есть кому присмотреть, — отрезал я. – Ты – моя жена, а не нянька.

— Да, но… — Тая немного помедлила. – Мне же всё равно придется часто приносить дочку сюда для кормления.

Голодный зверь внутри меня жадно уставившись на полную грудь Таи, уже в красках представлял себе, как это будет.

—… ты собираешься кормить грудью… сама?

Тая дернулась и вроде бы как даже задрала нос.

— А что, нельзя? У вас что тут, до сих пор кормилицы практикуются?

Я всё-таки не выдержал и протянул руку к её груди.

—Нет, — хрипло произнес я. – Если хочешь кормить сама – я буду только рад.

Только стоит ли ради этого превращать спальню в продолжение детской комнаты? Ребенка могут приносить и уносить по расписанию, давая нам возможность побыть наедине. Но, кажется, у Таис были другие планы…

Я знал, что моя жена ещё очень слаба, что её предложение – чрезмерная забота, которая пока не нужна нашей дочери. Жанна — чудо не только для нашей стаи, но и для всего мира оборотней, а потому я был уверен, что она получит много любви и ласки.

Но, глядя в испуганные глаза своего невинного оленёнка, я вспомнил Таины страхи относительно ребенка… и не решился возразить.