Я вспомнила поведение его матери – окровавленный таз – и чувствовала, что не могу осуждать Этьена за это… Что ж, по крайне мере, он говорил откровенно.

Наверное, я должна была сказать что-то подходящее, что-то, что привело бы нас к миру, но …я не сдержалась.

— Знаешь, — выдохнула я, понимая, что не могу отплатить Этьену за его откровенность мягкой неправдой. — Каждая женщина должна сама решать, что ей делать со своим телом.

— Пусть каждая женщина и решает, — спокойно кивнул Валуа. – Но не моя. Своей женщине я не смогу простить убийство.

— Но ты хочешь, чтобы я простила тебе принуждение? Неволю? Надменность? Любовниц, которые с радостью готовы перегрызть мне глотку за право стать герцогиней?

В конце концов, разрыдавшись, я ударила кулаками по кровати.

— Ты понимаешь, что мы зачали нашу дочь здесь, на этой самой кровати, где когда-то твой отец устроил тюрьму для твоей матери.

— Она заслужила своё наказание.

— Не спорю, — закивала я. – Но от этого ситуация не становится менее чудовищной! Ты понимаешь, как много зла накопилось в этих стенах – как много горя видел твой замок?

Этьен оказавшись вдруг совсем близко, присел на корточки возле кровати – так, что теперь я смотрела на него сверху вниз.

— Мы плохо начали, да? – горько протянул он. — Даже Натан, как не старался, не смог решить наши разногласия.

— Может, потому что решать должны были только мы?

Этьен, склонив голову на бок, протянул руку, чтобы взять в заложники одну из моих ладоней.

— Знаешь, я очень злился на тебя, когда ты сбежала. Я не могу простить предательства, а ты именно это и сделала – ты предала меня, сбежав с Баевыми.

—Но я…

Прижав палец свободной руки к моим губам, Валуа протянул.

— Ты не знаешь, что это такое: сходить с ума без своей избранницы. Я тогда почти не осознавал, что творю.

Я вспомнила, в каком полузверином состоянии Этьен появился в Испании.

—Да, — кивнул явно в такт моим мыслям супруг. – Я чувствовал, что повторяю судьбу своего отца: сука, которая меня не хочет, собирается избавиться от моего щенка. Я не стану тебе сейчас врать, что это был эффект лекарства, который мне вводили по указке Баева — нет, но без «домика утех» я бы не удержал волка, слишком слабым я тогда казался самому себе.

Это…тяжело было принять, но… когда-то мой отец поступал почти также, изменами наказывая мою маму за её холодность.

—Я бы не сбежала, если бы ты не давил на меня, — замотала я головой. – Если бы моя жизнь в твоём замке не была бы кошмаром.

—Ты не желала ни учиться, ни становиться оборотницей… — протянул Этьен. – В стаях оборотней всегда железная дисциплина, и я надеялся, что ты справишься: разозлишься либо ты, либо твоя волчица, а в идеале — вы вместе.

Этьен горько усмехнулся.

—Это обычная тактика оборотней, Тай. Злить слабого, распаляя его зверя.

Я снова вспомнила о родителях, на этот раз о маме, которая много лет делала вид, что упорно не замечает любовниц отца.

— Да, — кивнул Этьен. — Тогда я ещё не знал о твоей матери и потому просто не мог поверить, чтобы ты можешь захотеть умереть. Ты не помогала мне понять тебя. Ни единого разу.

Подняв мою ладошку, он вдруг поцеловал её.

— Мне пришлось самому доходить до той простой мысли, что ты сбежала в Шотландию не для того, чтобы скинуть ребенка и не для того, чтобы освободившись от меня, счастливо зажить с испанским бетой; ты просто боялась, что я не смогу стать хорошим отцом нашей дочери.

Я попыталась было отстраниться, но Этьен крепко держал в своих руках мою ладонь.

— Этьен, я…

— Ты ошибалась, — словно даруя мне прощение, царственно кивнул Валуа. – Но эту ошибку я смог простить тебе только в тот момент, когда я понял, что ты заботилась прежде всего о нашей дочери. Даже вон, Гильермо подставила.

— Я не нарочно!

— Знаю, — усмехнулся Валуа. – Именно поэтому этот дурень все ещё живой и даже относительно здоровый.

— Что… что ты имеешь в виду?

Валуа насмешливо покачал головой.

— Как нибудь поинтересуйся у своих подружек Альфа-сук, насколько мягко я рассудил твой эксперимент, — и явно понимая, что я понятия не имею, о чем он говорит, Этьен протянул. – Тая, только за то, что чужой самец посмел до тебя докоснуться, я должен был казнить его. Все Альфы это бы легко приняли.

— Но ты ведь этого не сделал…

—Потому что знал, что этот бездарь навсегда застрянет между нами безмолвным укором одной излишне любопытной оборотнице, — фыркнул Этьен. – Тая, ты тогда столько всего натворила… К счастью, я вовремя понял, что двигало тобой в тот момент.