Сколько проходит времени. Неизвестно. Долго сижу, несколько часов. Мучительных. Кошмарящих своей неопределенностью. Пониманием того, что спасения не будет. Меня даже искать некому.

Когда в проеме возникает мощная фигура, снова пытаюсь бежать, едва Архан отходит в сторону, выпуская. Захватом в шею останавливает, опуская на колени, брезгливо улыбается, смотря сверху вниз.

– Ой, Катя, как была недалекая идиотка, так и осталась, но это уже не переделаешь. Иди в душ, выглядишь мерзко, как к тебе прикасаться.

Я пытаюсь отползти к двери, снова рывком за волосы, тянет в ванну и начинает обливать холодными струями, прямо в одежде. Вижу, как засохшая кровь, стекает вместе с грязью по белому мрамору на полу.

Нужно сопротивляться. Только всполохами вносятся. Перекрывая зрение, все моменты, проведенные в этом доме. Открываются как раны. Насилие, жестокость. Вытягивают стержень, накачивая безволием.

– Архан, я сама. Подожди за дверью, я все сделаю, как ты хочешь – раздумывает, определяя мое состояние.

– Хорошо, Котенок, только без глупостей. Это не поможет, больнее будет.

Стягиваю мокрую одежду, оставляя белье, и надеваю халат. Шкафчики в ванной пустые, несколько тюбиков крема и больше ничего. Пока лихорадочно обшариваю глазами помещение, дверь распахивается.

– Готова? – жестом руки, указывает направление к спальне. Иду по коридору, воспринимая эту атмосферу кошмара. Реально. Без заглушки.

Эта комната, перед которой я застываю. Самое пекло унижений. Немыслимых. Пережитых тогда. Сейчас больными воспоминаниями воскрешаются. Вылезают и накрывают. Простегивая глубиной боли в истерзанной душе. Отторжением к самой себе.

Толчок в спину и я влетаю, раскрывая дверь лицом. Едва успеваю удержаться за стену, избегая падения. Ошалело, втыкаюсь глазами в кровать. Зажмуриваюсь. Отгоняя видения. Боковым зрением ухватываю предмет слева. Перед кроватью стоит камера на треноге.

– Архан что ты.. – задушенным шепотом. Гоню все предзнаменования в мозгах. Нет. Нет.

– Котенок, ну какая ты глупая. Сказал же подарок. Аркадий Леонович любит такие вещи, вот и поснимаем немного. Уверен, ему понравится. Прощальное хоум видео c элементами эротики. Жесткой Котенок, очень. Чтобы зацепило – безумие в его глазах, безумие. Наполнены, им до краев. Нездоровым.

Достает нож, проводя им по моей щеке, затем ложит на столик у окна.

– Тебе понадобится. После. Бесполезная ты вещь. Так что, это будет лучший выход.

– Архан ему все равно. За это видео тебя же посадят – не сомневаюсь. Бьюсь в судорогах, в попытке посеять крупицу сомнения в нем.

– Да ну – раздается смехом – У меня самолет утром в далекие страны. Получит ссылку на трансляцию, когда меня уже здесь не будет – щелкает меня по носу и начинает снимать рубашку – Кстати, финал можешь, тоже включить, в котором твои венки вспарываются тонким лезвием. Потому что, после того что я с тобой проделаю, жить ты явно не захочешь. Бегом в койку. Камера мотор. Не зли режиссера.

??????????????????????????

С обреченностью смотрю, как он стягивает брюки, оставаясь в трусах. По выпуклости понятно, как его возбуждает ужас в моих глазах. С предсмертной невозмутимостью, фиксирую глазами его подготовки.

Развязывает пояс на халате отходит в сторону, рассматривая. Берет нож со стола. Подходит ближе, проводя острием по коже на животе, мышцы спазмирующе сокращаются под холодным скольжением.

Нажим, ткань лопается рассеченная металлом, горячей струйкой лезет вниз алая жидкость, затекая в пупок. Не больно. Не чувствую. Как онемение накатывает.

С абсолютным равнодушием реагирую на эту пытку. Просто иду и усаживаюсь на кровать. Умерла.

Архан зациклено впивается глазами на кровь, ползущую по телу. Его даже трясти начинает в садистском удовольствии. Когда приближается, эта больная энергетика оседает в меня. Беру нож из его рук, нанося еще один порез над грудью. У него стон вырывается, животный, мерзкий. Слюнями захлебывается. Теряет контроль и холодность. Лицо такой жуткой гримасой искажается. Меня передергивает от отвращения.

Наклоняется ближе, касаясь языком слизывая кровавые струйки. Паники нет. Страха тоже. Какая-то отстраненность. Словно это не я. Не со мной происходит. Я сейчас далеко. Это не над моим телом издеваются. Мозг блокирует оберегая. Запрещая вдумываться и принимать происходящее.

Когда его рука начинает стягивать лифчик, задевая шершавой поверхностью метку от губ оставленная Кэдом. Подрывается внутренний протест. Неосознанный, инстинктивный. Сохранить.

В защитном жесте поднимаю руку и втыкаю нож ему шею. Хрип, полосованный воем. Булькающими звуками содрогается в горле, выплескивая изо рта капли. Он отшатывается, заваливаясь на пол и заливая белоснежный ковер красной мутью.