К конфискации «подложной дани» китайское правительство прибегало очень редко. Обычно это было продиктовано особыми политическими соображениями. В «Дун си ян као», например, записано: «Если иноземцы искренни, то их посланцев принимают согласно этикету. Если же они своевольничают, то к ним выказывается особое отношение. Ранее послы с Явы не соблюдали этикета, поэтому вещи, доставленные ими в дань, не были приняты, как положено, а просто конфискованы и только. Послы же были посажены в тюрьму» [547] .

Всячески пытаясь придать «дани двору» чисто политическое значение, подчиненное общей цели поддержания номинального вассалитета стран Южных морей, минское правительство сталкивалось с проблемой обеспечения регулярного поступления «дани». В качестве средства для достижения этой цели выступало «отдаривание дани», т. е. ответные дары, посылавшиеся от имени императорского двора иноземным правителям и их супругам. Отметим, что эти ответные дары никак нельзя смешивать с подарками, получаемыми в Китае самими членами иноземного посольства.

Одной из особенностей ответных даров, превращавшей их в действенное средство «привлечения данников» в Китай, было то, что императорский двор стремился одарить иноземного властителя более дорогими вещами, чем присланные им «в дань». С официальной точки зрения это должно было выражать могущество, величие и в то же время великодушие китайского властелина, т. е. символизировать его сюзеренитет. Возьмем для примера слова Чжу Юань-чжана, обращенные к чиновникам в 1374 г.: «Трудно сосчитать, сколько месяцев и лет нужно, чтобы пересечь море и прибыть в Китай. [Поэтому] нельзя судить [при отдаривании] лишь о редкости и количестве [привозимого в "дань"], но надо действовать по принципу "щедро давать и мало получать"» [548] . И в конце XIV— начале XV в. китайское правительство пыталось следовать этому принципу.

Источники показывают, что так называемые ответные дары китайского императора отнюдь не всегда давались в ответ на присылку «дани». В конце XIV — начале XV в. они часто посылались с китайскими посольствами в заморские страны первыми, а затем в ответ на них в Китай присылалась «дань». Как явствует из «Мин ши», до 1465 г. полагалось при вступлении на престол нового императора рассылать иноземным властителям, поддерживающим с Китаем посольские связи, подарки — парчу и другие ткани [549] . Особенно часто практиковалась рассылка императорских даров в упреждение «дани» в начале XV в. с экспедициями флота в страны Южных и Западных морей.

Именно благодаря «ответным» дарам «представление дани» императорскому двору иноземными властителями приобретало фактически характер товарообмена. Единственным назначением многих посольств из стран Южных морей в Китай была доставка очередной партии даров — «дани», — Китайские же посольские миссии иногда также имели лишь одну цель — доставить в иноземные страны подарки императора в ответ на присланную «дань» или же в залог ее присылки. Отмеченное обстоятельство отличает так называемую дань двору в Китае от подарков, практиковавшихся в посольском деле в средневековой Европе, где обмен дарами не обособлялся, как в Китае, в процедуру, имеющую самостоятельное (помимо выражения дипломатической вежливости) значение.

Иногда китайский двор передавал дары иноземным властителям с присланными ими посольствами, что, однако, не меняло характера «ответных даров». Особенно часто это стало практиковаться со второй половины XV в., когда система двустороннего посольского обмена Китая с заморскими странами стала приходить в упадок.

Как правило, среди «дани двору», т. е. подарков императору из стран Южных морей, можно выделить два компонента: редкости или драгоценности (экзотические животные, драгоценные камни и т. п.) и так называемые местные товары (фан у), т. е. продукты, добываемые или изготовляемые в стране-«даннике». (Считалось, что местные товары должны быть характерны для той страны, откуда они доставлены, однако, как показывают источники, они часто включали предметы, закупленные во внешнеторговых операциях в странах Южных морей.) Иногда «дань» состояла лишь из одного из вышеназванных компонентов. Так, например, в 1403 г. яванский властитель прислал в «дань» разноцветных попугаев и павлиньи перья [550] , а в 1373 г. из Тямпы поступила в «дань» одна сандаловая древесина [551] . Однако чаще всего оба компонента сочетались, и при этом удельный вес (т. е. количество и стоимость) местных товаров был больше. Среди вещей, присланных в «дань» из Камбоджи в 1371 г., перечислены слоны, слоновая кость, сандаловая древесина, черный перец, воск, рог носорога, черное дерево, желтые лекарственные цветы, местное лаковое дерево, драгоценные камин и павлиньи перья [552] .

Количество доставлявшихся в «дань» товаров могло быть весьма значительно. Например, в 1373 г. из Тямпы было прислано 70 тыс. цзиней (41 790 кг, 1 цзинь=597 г) сандаловой древесины [553] , а в 1383 г. — 200 слоновых бивней [554] . В 1382 г. с Явы было получено 100 черных рабов (очевидно, папуасов). 8 крупных жемчужин и 75 тыс. цзиней (ок. 44 775 кг) черного перца [555] . В 1387 г. из Камбоджи поступило 59 слонов и 60 тыс. цзиней (ок. 35 820 кг) различных благовоний [556] . В том же году из Сиама было доставлено 10 тыс. цзиней (ок. 5970 кг) черного перца и столько же сапановой древесины, а в 1390 г. — 17 тыс. цзиней (ок. 10149 кг) ароматного осветительного масла [557] .

Основным товаром, которым «расплачивался» китайский двор за присылавшуюся из заморских стран «дань», были различные ткани. Это можно проследить с самых первых лет воцарения династии Мии. В 1369 г. в ответ на доставку «дани» из Тямпы туда было послано в подарок властителю 50 кусков (пи) шитого золотом узорного шелка, газа, тюля и тонкого шелка [558] . А в ответ на новое посольство оттуда же в том же году — 40 кусков пестрого шелка [559] . В 1373 г. правителю Палембанга было даровано через его послов 24 куска пестрого шелка, атласа и тюля [560] .