Чингис-хан, как известно, был великим полководцем. Его стратегическое и тактическое искусство в сочетании с гибкой политикой было одним из важных факторов успехов как в объединении единокровных племен, так и в покорении других стран. Железная дисциплина в чингисовых войсках поддерживалась под страхом казни за малейшие нарушения. Жажда военной добычи со стороны военачальников-феодалов всегда учитывалась Чингисом. Накануне решающего сражения с татарами он говорил своим полководцам: «Если мы потесним неприятеля, не задерживаться у добычи. Ведь после окончательного разгрома добыча эта от нас не уйдет… В случае же отступления все мы обязаны немедленно возвращаться в строй и занимать прежнее место. Голову с плеч долой тому, кто не вернется в строй и не займет своего первоначального места» [136] . С тактической точки зрения такое предписание имело большое значение, ибо оно предупреждало беспорядочное отступление.

Каждая битва требовала организационной подготовки войск и предварительного зондирования позиций противника. «Походу монголов предшествовал общий сейм, курилтай, составляющийся из принцев крови и главных военачальников; на нем устанавливали все, что касалось формирования армии» [137] — писал французский историк Д'Оссон. В «Монгол-ун ниуча тобча'ан» в некоторых местах говорится, что Чингис-хан, прежде чем напасть на противника, стремился заполучить детальную информацию о его положении. Так, при покорении «лесных» племен Чингис-хан послал туда специального гонца с целью разведки [138] . Прежде чем начать войну, монголы «обстоятельно узнавали о внутреннем состоянии государства, на которое намерены были напасть» [139] .

Монгольская конница отличалась быстротой и выносливостью. Нападение на неприятеля производилось внезапно, с разных сторон. «Большая армия монголов охранялась арьергардом и боковыми отрядами» [140] . «Монголы начинают сражаться со всех сторон… окружают врагов и замыкают в середине» [141] . Монгольские воины прославились далеко за пределами Монголии. Монгольские воины «повелителю своему очень послушны, в труде и лишениях они выносливы более, нежели кто-либо» [142] , — отметил Марко Поло. Армянские источники свидетельствуют о монгольских воинах: «Как езда не утомляла их коней, так и сами они не уставали собирать добычу» [143] .

Успех монгольского оружия в завоевательных походах объяснялся не только четкой организацией военного дела у монголов, но и рядом других важных факторов, как, например, отсутствием политического единства в странах, на которые нападала армия Чингис-хана и его преемников. Солидаризуясь с Л. Гартом, писавшим, что «по масштабу и искусству, по внезапности и подвижности, по применению стратегии и тактики охвата проведенные монголами кампании не имеют себе равных в истории», Дж. Неру отмечал, что «Чингис-хан, несомненно, был одним из величайших, если не самым великим полководцем в мире» [144] .

Чингис-хан с самого начала борьбы за создание единого государства вплоть до того дня, когда он начал завоевательные походы против других стран и народов, выполнял историческую миссию утверждения новых общественных отношений — феодальных. Все свои силы он, как выразитель интересов господствующего класса, отдавал делу создания мощного централизованного государства. Эта деятельность, предопределяя успех монгольского хана в военной и политической сферах, отвечала потребностям монгольского общества того времени и сыграла несомненно прогрессивную историческую роль.

Однако монгольская степная аристократия во главе с Чингис-ханом, не удовлетворяясь жестокой эксплуатацией аратских масс и тем, что давало кочевое животноводство, предприняла завоевательные походы с целью установления мирового господства.

Грабительские войны против других стран, начатые Чингис-ханом и продолженные его преемниками, как и всякого рода захватнические войны, привели к истреблению сотен тысяч людей и разрушению, культурных ценностей покоренных стран, затормозив и отодвинув их развитие на много лет назад. С этого времени Чингис-хан предстал перед миром в облике «кровавого завоевателя» [145] . В «Истории МНР» сказано: «Грабительские войны монгольских завоевателей во главе с Чингис-ханом причинили народам Азии и Европы неисчислимые жертвы и разрушения, уничтожили бесценные исторические сокровища и значительно отодвинули назад развитие покоренных стран» [146] . С началом внешних войн политика Чингис-хана приобрела резко реакционный характер.

Авантюризм чингисидов обернулся трагедией для самой Монголии. От их завоевательных войн в сильной степени пострадала собственно Монголия, развитие которой задержалось на долгие века. Ее политическое единство было подорвано.

Монгольская степная аристократия во главе с Чингис-ханом, вместо того чтобы созидательные силы, вызванные к жизни новым общественным строем — феодализмом, направлять на развитие и укрепление только что созданного единого монгольского государства, растрачивала их на нужды, чуждые интересам монгольского народа, мобилизовала их на осуществление идеи чингисидов о господстве над всем миром.

Тотальная мобилизация людских и экономических ресурсов нанесла Монголии серьезный ущерб. Монгольские воины, огнем и мечом покоряя чужие страны и оставаясь там в качестве полицейской силы Монгольской империи, не вернулись, а рассеялись и ассимилировались с более многочисленными народами на местах. Жестоко пострадала и экономика страны, поставленная на службу военным авантюрам.

«Если исходить из положений марксизма-ленинизма и учитывать объективные исторические факты, — говорил в своем докладе Б. Лхамсурэн, — то мы должны признать, что деятельность Чингис-хана была положительной в той мере, в какой она соответствовала объективно-историческому процессу объединения монгольских племен, образованию и укреплению единого монгольского государства. В этом направлении развивалась деятельность Чингис-хана в первый период его правления. Но в дальнейшем, когда Чингис-хан перешел на путь завоеваний и грабежа чужих стран и народов, его деятельность приобрела реакционный характер» [147] .