На рубеже III–II тысячелетий до н. э. в центральные районы Среднего Поволжья проникает и здесь же оседает на длительное время одна из групп населения культуры боевых топоров — балановские племена [297] , обладающие металлическими орудиями и навыками в их изготовлении. Балановцы первыми в крае приступают к разработке многочисленных выходов медистых песчаников Нижнего Прикамья, и Среднего Поволжья. Об этом, кроме данных анализов балановского металла [298] , свидетельствуют также погребения балановских мастеров-меднолитейщиков в Чурачикском могильнике. Таким образом, балановские племена создают второй источник активного ознакомления местных племен не только с металлическими предметами, но и со способами их изготовления.

В этих условиях не позже рубежа III–II тысячелетий до н. э. и совершался переход местных племен Среднего Поволжья от эпохи камня к эпохе раннего металла. В известной степени процесс освоения населением края металлических изделий стимулировался и наличием в крае легко добываемых медных руд в виде медистых песчаников пермских отложений Нижней Камы и прилегающих к ней районов [299] . Этим, очевидно, и следует объяснять находки на ряде волосовских поселений I половины II тысячелетия до н. э. (Руткинская, III Луговой Борок, Панфиловская и др.) обломков глиняных тиглей, шлака, капель меди и отдельных орудий.

Так, на рубеже III–II тысячелетий до н. э. в Среднем Поволжье начинается эпоха раннего металла, знаменовавшая собой качественно новый этап развития не только в области экономики и производства, но и во всех остальных сферах деятельности местных племен.

В эту эпоху население края наряду с переходом к употреблению металлических орудий, вначале привозных, а затем и изготовленных на месте, освоило такие производящие отрасли хозяйства, как мотыжное земледелие и домашнее скотоводство, т. е. фактически предприняло первые шаги на пути к своей независимости от окружающей природы. Одновременно резко возрастает роль обмена, ярким свидетельством чего являются многочисленные в Среднем Поволжье находки ранних импортных металлических изделий. Освоение металлов и особенно начало — разработки местных медных руд стимулировало выделение специальных мастеров-меднолитейщиков, что в условиях развития прогрессивных форм хозяйства вызвало невиданный до этого времени рост производительных сил.

Все эти обстоятельства привели к разрушению замкнутых внутри себя родовых общин эпохи неолита, заложили основу ниспровержения материнского рода и ускорили становление патриархальных отношений.

В период раннего металла наблюдается значительное усложнение этно-культурной карты Среднего Поволжья, в чем немаловажную роль сыграли пришлые племена, приток которых в край особенно интенсивным был на рубеже III–II тысячелетий до н. э. и в середине II тысячелетия до н. э. Для II тысячелетия до н. э. из числа пришлых племен мы можем назвать балановские, абашевские, полтавкинско-срубные племена, оказавшиеся в гуще местного населения и активно воздействовавшие на него. Местные племена раннего металла в этих условиях или вынуждены были входить в контакт с пришлыми племенами, как, например, волосовские на Средней Волге и в Приочье, или же стремились еще больше укрыться в глухих лесах Прикамья (турбинские племена).

В некоторых случаях такие контакты приводили к ассимиляции пришлыми племенами местных, но в большинстве случаев местная среда оказывалась более живучей и в ней фактически растворялось пришлое население, оторванное от своего исходного центра. Результатом этого процесса, усложненного к тому же взаимодействием различных групп местного населения, явилось возникновение в середине и второй половине II тысячелетия до н. э. в Среднем Поволжье ряда археологических культур — чирковско-сейминской, приказанской, поздняковской, примокшанской. В конце II тысячелетия до н. э. из этих культурных групп сохранились и получили развитие лишь две — приказанская и поздняковская, поглотившие и растворившие к рубежу II–I тысячелетия до н. э. как местные, так и пришлые группы племен.

Эпоха раннего металла в Среднем Поволжье в значительной степени была усложнена неравномерностью развития населявших его территорию разнокультурных и разноэтничных племен. Если в северных его районах, преимущественно заселенных местными племенами, почти до середины II тысячелетия до н. э. устойчивыми были традиции, связанные с неолитическим периодом (волосовские и турбинские племена), то на юге, благодаря продвижению ямно-полтавкинских и фатьяновско-балановских племен, эти традиции изживают себя уже в начале эпохи. Но начиная с середины и особенно ближе к последней четверти II тысячелетия до н. э. происходит некоторое выравнивание степени развития производительных сил и общественных отношений населения указанных районов, что в основном происходит за счет развития местных племен, в конечном итоге оказавшихся решающей силой в крае. Однако и в этот период племена, жившие в различных природно-географических условиях, отличались друг от друга уровнем развития экономики и общественных отношений. Поэтому, при выяснении основных этапов исторического процесса на территории Среднего Поволжья в эпоху раннего металла нельзя игнорировать ощутимое в это время воздействие на деятельность человека природной среды. К сожалению, характер природной среды в эпоху меди и бронзы из-за немногочисленности данных палеоботанических исследований в настоящее время не может быть точно определен. Лишь опираясь на некоторые закономерности, установленные палеогеографами [300] и археологами [301] , можно полагать, что за период с конца III по конец II тысячелетия до н. э. наблюдались три климатические фазы, в той или иной степени отразившиеся на природной среде.

Первая фаза, соответствующая началу эпохи раннего металла в Среднем Поволжье (рубеж III–II тысячелетия до н. э.), характеризуется А.В. Шнитниковым [302] как эпоха повышенной увлажненности, когда увеличивается сток рек, повышается уровень озер и большинство поселений переносится на высокие места. Как показывают данные споро-пыльцевого анализа почвенных проб из основных отложений Майданской стоянки на рубеже III–II тысячелетий до н. э. (так датируется верхний слой стоянки — см. ниже), в левобережных районах Волги, благодаря большей увлажненности, несколько увеличились широколиственные породы за счет сокращения хвойных лесов; значительное распространение получило разнотравье. Характерно, что большинство поселений этого периода как на Средней Волге (Майданская, М. Кокузинская), так и в Прикамье (Левшинская) [303] занимают высокие дюны надлуговых террас, возвышающиеся над современным уровнем водоемов на 10–11 м.

Во второй фазе, приуроченной к первой половине П тысячелетия до н. э., в целом по Европе отмечается начало понижения увлажненности и некоторое увеличение сухости, с чем было связано падение уровня воды в водоемах [304] . По мнению О.Н. Бадера, опиравшегося на результаты споро-пыльцевого анализа почвенных проб Балановского могильника, уже в это время (хронологические рамки Балановского могильника-XIX–XV вв.) [305] ландшафтные зоны располагались несколько севернее современных [306] .