В.А. Городцов, проводивший в 1924 г. широкие раскопки Туровской стоянки, на территории которой были обнаружены клады, попытался выделить особую галичскую культуру. Он характеризовал эту культуру тремя, заведомо разновременными, группами керамики — гребенчато-ямочной, «фатьяноидной» и «текстильной» [563] . К необходимости выделения этой культуры присоединилась и М.Е. Фосс, которая также, включая в ее состав различные керамические группы, считала возможным датировать клады XIII в. до н. э. Наконец, О.Н. Бадером было выдвинуто предположение о принадлежности Галичских кладов к так называемой сейминско-турбинской культуре [564] . Все эти предположения остаются до сих пор спорными.

Неосновательность увязки кладов с фатьяновской культурой была уже показана О.Н. Бадером [565] . Действительно, ни клады, ни само Туровское поселение не содержат никаких вещей, кроме широко распространенного типа вислообушного топора, которые позволили бы аргументировать фатьяновскую принадлежность этих памятников.

Отнесение к абашевской культуре Галичских кладов на основании наличия в них некоторых металлических изделий, встреченных в абашевских памятниках, также не оправдано. Ведь все эти вещи — браслеты, полушаровидные бляшки, пронизи, очковидная подвеска и т. п. — известны далеко за пределами распространения абашевской культуры. Так, все типы галичских браслетов найдены в памятниках срубной и андроновской культур [566] , полушаровидные бляшки обычны в карасукских древностях Южной Сибири [567] . В то же время многие вещи кладов и не только оружие и орудия труда, но и украшения, особенно крупные бляхи, накладки, антропоморфные и зооморфные подвески и т. п., совершенно нехарактерны для абашевских древностей. Ни в составе кладов, ни на Туровском поселении нет ни одного фрагмента керамики, который был бы похож на фрагмент абашевского сосуда. Кстати, в левобережной части Волги, выше устья р. Ветлуги, неизвестно ни одного абашевского памятника, и, по-видимому, абашевцы в этом районе не переходили Волгу. Следовательно, абашевская принадлежность Галичских кладов более чем сомнительна.

Вещевые комплексы Галичских кладов весьма своеобразны [568] , на первый взгляд имеют мало аналогий в памятниках эпохи бронзы лесной и лесостепной полосы Восточной Европы. Лишь некоторые детали, как, например, рукоятки ножей с изображением змей [569] проявляют сходство с предметами из Сейминского могильника да ряд вещей свидетельствует об их изготовлении в эпоху расцвета абашевской металлургии [570] . Но если мы возьмем сопровождавшие клады и обнаруженные при раскопках стоянки керамику и кремневый инвентарь [571] , то к одной из групп этих находок найдем достаточно убедительные аналогии.

При раскопках Туровской стоянки (в 1909 г. А.М. Тальгреном и в 1924 г. В.А. Городцовым) были собраны большие керамические коллекции, хранящиеся в Национальном музее Финляндии (№ 5380) и в Государственном историческом музее в Москве. Изучение этих коллекций дает возможность разделить их на четкие две группы. Первая из них, наиболее многочисленная (более 90 % из раскопок В.А. Городцова и 2/3 коллекции из раскопок А.М. Тальгрена), состоит из фрагментов крупных круглодонных сосудов, изготовленных из глины с примесью кварцевого песка и по поверхности несущих сплошную орнаментацию из оттисков среднезубчатого или гладкого штампа и ямчатых углублений. Это так называемая керамика галичского типа, встреченная, кроме Галичской стоянки, еще на ряде памятников этого района, например, на стоянке «Умиление» [572] . По всем своим особенностям эта керамика близка к неолитической ямочно-гребенчатой и, вероятно, ее следует датировать временем не позднее III тысячелетия до н. э. [573] Следовательно, первая группа керамики, будучи более древней, чем Галичские клады, не может быть увязана с последними.

Остается вторая группа, составляющая около 10 % керамики из раскопок В.А. Городцова и примерно треть керамики из раскопок А.М. Тальгрена. Она состоит из фрагментов круглодонных сосудов, горло которых имеет выраженный раструб (рис. 47). Абсолютное их большинство изготовлено из глины с примесью органических остатков. Орнамент, расположенный в верхней части сосудов, выполнен из оттисков мелкозубчатого штампа и иногда заходит на внутреннюю сторону горла. Вся эта керамика, по форме напоминающая фатьяновско-балановскую, очень близка к керамике чирковско-сейминских поселений, особенно Юринского [574] , дата которого, выведенная на основании имеющихся здесь балановских сосудов ош-пандинского типа, не может быть позже XIII–XII вв. до н. э. [575] , что соответствует времени Галичских кладов (1400–1300 гг. до н. э., по А.М. Тальгрену; XIII в. до н. э., по М.Е. Фосс; 1400–1100 по М. Гимбутас). Следовательно, вторая группа керамики является единственно сопоставимой по времени с кладами, и, очевидно, она оставлена тем же населением, которое зарыло и клады.

Галичские клады и Туровская стоянка не единственные памятники чирковско-сейминской культуры в Верхнем Заволжье, Н.Н. Гурина [576] в этом районе выделяет группу памятников с керамикой чирковско-сейминского типа, которая, по ее мнению, вырастает на поздневолосовской основе, но под сильным воздействием фатьяновской. К числу таких памятников она относит стоянки Станок и Борань у г. Костромы и Федоровскую на Чухломском озере. Действительно, на всех этих памятниках обнаружена керамика, которая многими деталями сближается со второй группой керамики Туровской стоянки, а через нее и с посудой чирковско-сейминской культуры. Правда, здесь очень редко встречаются сосуды, украшенные геометрическими узорами и специфической чирковско-сейминской «змейкой», поэтому нельзя исключать и самостоятельное развитие этой группы памятников на основе смешения культурных традиций поздневолосовской и ярославской групп фатьяновских племен [577] .

Но вместе с тем вполне возможно предполагать, что в третьей четверти II тысячелетия до н. э. из Среднего Поволжья в район Верхнего Заволжья под напором абашевских и срубно-поздняковских племен продвинулась и часть чирковско-сейминского населения, о чем свидетельствуют находки типичной чирковско-сейминской посуды с узорами в виде заштрихованных треугольников и «змейки» на Модлонской стоянке [578] и на некоторых памятниках по р. Шексне [579] , куда они могли попасть лишь через Верхнее Поволжье.

Дальнейшая судьба чирковско-сейминских племен еще неясна, но наличие характерной для них керамики в нижних слоях ананьинских городищ раннего железного века, в частности на Городище у с. Богородское на р. Ветлуге и Ройский шихан на р. Вятке [580] , позволяет считать, что эти племена приняли какое-то участие в создании западных вариантов ананьинской культурной общности. Это предположение подтверждается и характером чирковско-сейминской керамики, формой (круглодонные сосуды), составом теста (примесь толченой раковины) и орнаментацией (зональность и узоры из отпечатков зубчатого штампа), которой можно наблюдать признаки, ставшие впоследствии характерными и для ананьинской керамики.