— Мы всего лишь отмечали с товарищами новый чин... Ну и увлеклись немного...

— Какой позор. — Крестная расправила чудом выжившую салфетку и притворно промокнула ею уголки глаз. Но мне сбоку было видно, что слез там даже не намечается, эта поразительная дама давала себе время на размышления. — Что скажет твой старший брат?

— Что я ставлю под угрозу его карьеру и репутацию. — Беспутный сын продолжал невозмутимо поглощать еду и вино, будто разговор шел на самые тривиальные темы.

— Какой пример ты подаешь младшим? — использовала следующий козырь гесса Версавия, но и тут промахнулась.

— Мама, им не по десять лет, они уже давно думают своей головой, так что абсолютно никакого.

Крестная закусила губу, и это движение, на мой взгляд, выдавало ее переживания гораздо больше, чем все предыдущие нарочито театральные жесты.

— Скажи, насколько все было безобразно? Я могу воспользоваться связями, чтобы тебя восстановили… не сразу, но через какое-то время…

Я съежилась на стуле еще сильнее — сложно было представить более неуместное время для столь откровенного разговора. Но крестная не обращала на меня внимания, хотя перед этим дождалась момента, когда слуги покинут столовую. Неужели в этом доме по статусу я на уровне мебели?

Гесс Вистеррий бросил на меня мимолетный взгляд, улыбнулся краешком губ, и в ту же секунду в мою лодыжку стукнулся электрический разряд. От неожиданности я подскочила на стуле и ударилась коленом о столешницу. Звон посуды и приборов разнесся по всему дому. Из вазы с фруктами выпало несколько яблок, и одно из них, бодро проскакав мимо крестной, продолжило свой путь уже по полу, где его подхватил немедленно явившийся на шум дворецкий.

— Я думаю, что не стоит, — как ни в чем не бывало ответил матери коварный «лось». — И уж точно не стоит обсуждать это сейчас.

К вечеру обстановка в доме только накалилась, и никаким электрическим разрядом ее было уже не спасти. Дело в том, что крестная запланировала званый ужин для соседей.

В таких обстоятельствах избежать вопросов о службе Терри было практически невозможно, разве что запереть непутевого сына в его комнате в компании с бутылкой вина, но тогда вопросов станет еще больше, только не во время ужина, а после.

Видимо, затем, чтобы отвлечь гостей от мыслей об одном из неудобных персонажей, на почетное место посадили другого, то есть меня. Совсем неожиданно моя сиротка оказалась едва ли не во главе стола, что привело всех присутствующих в недоумение.

Я, как и полагается безропотной компаньонке, смиренно сносила любопытные взгляды и скромно (в меру своих актерских возможностей) улыбалась в ответ.

Кстати, Северинов, несмотря на то что они одни из ближайших соседей, на ужине не было. И мне в голову закралась мысль: уж не моя ли в том вина? Вспомнилось предупреждение крестной.

Я ведь ни слова не сказала ей о выданной расписке. И если подумать, Мая Лакшин — идеальная первая жена для Ролана Северина. Моя сиротка предположительно ничего не знает о проклятии, у нее нет достаточно влиятельных родственников или какого-либо состояния, которое заставило бы попечителя разбираться в причинах ее скоропостижной смерти. Мая здесь чужая… и ее не жалко.

Чувствуешь, как в нашу переписку вернулась нотка ужаса, присущего мистическим романам? Не пугайся, Нора, я могу за себя постоять и не намереваюсь делать глупостей больше, чем уже совершила.

И вообще, от размышлений об ужасе выдуманном меня отвлек ужас настоящий. Знаю, в империи принято считать колониальное общество отсталым, но, согласись, встретить на Иланке запечатанного мага невозможно. Вообрази выражение моего лица, когда среди гостей крестной я увидела запечатанную девушку!

И что еще большая дикость — крупная темно-серая печать была поставлена прямо посередине ее груди и инкрустирована драгоценными камнями. Несчастная несла ее гордо, демонстрируя в глубоком вырезе голубого шелкового платья.

Не могу себе даже представить, каково это — ходить с такой печатью! Гроздь детских ограничителей, что болтается у меня на лодыжке, ощущается так, будто на меня повесили гирю, а тут настоящий артефакт.

И все ради чего? Ради неподтвержденного поверья, что запечатанные гессы производят на свет самых сильных магов?

Как жаль, что нет знака препинания, способного передать тот скептический вздох, который я только что произвела. Гусма на такой в свойственной ей манере отмечает, что благородная касим не должна фыркать как лошадь. С чем я, кстати, полностью согласна.