Наступившее утро ясности, в положение дел не внесло. Меня вызвали на КП дивизии. Там, находились полковники В. Я. Кудряшов, А. Г. Андронов и несколько офицеров управления.

– Звонили из штаба воздушной армии,- озабоченно сказал Кудряшов.Предлагают определить местонахождение наших наземных войск, установить с ними связь. Сумеете поднять машину?

Рассчитывать, что удастся поднять в воздух истребитель, не приходилось. Взлететь при тогдашнем состоянии грунта можно было лишь на легкомоторном самолете. В звене связи такие самолету имелись - По-2, прозванный "кукурузником", и УТ-1-учебно-тренировочный, почти игрушечный, прозванный "утенком". Площадь колес у По-2 и УТ-1 была одинаковая, но УТ-1 весил почти вдвое меньше, чем По-2, да и превосходил его по скорости и маневренности.

– Разрешите лететь на "утенке", товарищ полковник!
– попросил я.

Командир дивизии поколебался, но возражать не стал.

Ночной ветер улегся, облачность была высокой, тонкой, с большими окнами. Все обещало ясный солнечный день, вот только площадка, где стояли самолеты звена связи, для взлета не годилась: колеса всех машин больше чем на треть погрузились в вязкую грязь. Лишь одна полоска вдоль обочины ближнего проселка оказалась достаточно плотной. На нее, как на своеобразные рельсы, и выкатили УТ-1. "Рельсы" не подвели; самолет оторвался от земли быстро. Помог ему и прохладный, не успевший прогреться, плотный воздух.

Я взял курс на Верхний Рогачик: выйдя к этому населенному пункту, легче было ориентироваться.

На четвертой минуте полета в овраге с пологими скатами показалась идущая на восток колонна солдат. Враг?! Снизился, описал круг. Никто не залег, не стреляет, люди останавливаются... Сузил круг - стали видны серые шинели, желто-зеленые бушлаты, черные обмотки, даже алые буквы "Т" на погонах старшин.

Свои!

Посадил машину на залежь, спустился в овраг.

Многие бойцы без шапок, с расстегнутыми воротниками (упрели на марше!), ни у одного в руках нет оружия! Побросали, что ли?

– Куда путь держите, земляки?
– спросил я.- Не в Крым за солью? Так в Крыму немец, он соли не даст!

Молчат. Опускают головы. Прячут глаза. Кой у кого на петлицах я различил скрещенные пушечки. Обратился к небритому дядьке со старшинскими погонами:

– Откуда вы, боги войны? Что в молчанку играете? Куда направляется колонна?

Последние слова я произнес уже строго, и старшина вытянул руки по швам:

– Не могу знать, товарищ...- не увидев на моем реглане погон, он замешкался, однако выход из положения нашел: - товарищ начальник! При нас старший лейтенант есть. Разрешите позвать?

Бойцы расступились-пропустили вперед сутулого старшего лейтенанта в больших роговых очках. Линзы в правом окуляре очков не было, старший лейтенант щурил правый глаз, казалось, он подмигивает.

Из объяснений старшего лейтенанта узнал: обнаруженная колонна состоит из солдат и младших командиров тылового подразделения артиллерийского корпуса; ночью сообщили о прорыве врага, приказали отходить к селу Успенское, но старшие начальники то ли уехали вперед, то ли остались сзади, и колонна идет без командира.

– А вы кто?

– Я нестроевой командир!
– сказал старший лейтенант.- Я начальник финчасти. Мое хозяйство в обозе.

– У вас и обоз имеется? Что же в нем?

– Снаряды, горючее. Наше оружие.

– А почему оружие в обозе?

– Без него идти легче.

Этот человек, очевидно, даже не подозревал, что он и его воинство могут быть перебиты каким-нибудь десятком вражеских автоматчиков, стоит тем появиться неподалеку!

– Вы имеете представление о том, где сейчас противник?
– спросил я.

Представления об этом старший лейтенант не имел. Меня разобрала злость. Я приказал остановить колонну, подогнать обоз, раздать людям оружие и патроны, занять оборону, окопаться и стоять насмерть, пока не вернусь.

– Вас назначаю старшим!
– объявил я старшему лейтенанту.

– Но смогу ли я? Ведь я...

– Сможете! А не сможете - ответите. Учтите, я возвращусь.

Старший лейтенант стал нервно протирать уцелевшее стекло очков...

Первый раз меня обстреляли на северной окраине Верхнего Рогачика. Из "эрликонов". Стало быть, сюда противник проник. А куда еще он проник? В Новопетровке дымили догорающие хаты, но войск не было. Решил лететь к Большой Белозерке. Пересек речку Белозерку. Окрест - пустое, ровное поле, и по нему бредет на северо-восток человек. Может, местный житель? Может, знает что-нибудь? Снизившись до двадцати метров, я разглядел одинокого путника. Это был мужчина в гражданском, с мешком за плечайи. При снижении самолета он не побежал, остановился. Я тотчас отметил, что ноги путника в земле не вязнут, понял, что поле достаточно твердо, и посадил самолет. Путник приблизился. Ему было под сорок, обветренное крестьянское лицо - в густой рыжеватой -бороде, на пиджаке заплаты, лямки у мешка веревочные.

Я заговорил с мужчиной по-украински, он отвечал по-русски. Сказал, что новопетровский, что немец напал на Новопетровку вчера вечером, наши после сильного боя отошли, а жители разбежались. Он вот всю ночь просидел в лозняке около речки, а теперь идет в колхоз "Красная заря", в Новотроицкое.

– А чьи войска в Новотроицком?

– Не знаю, товарищ! Да больше податься некуда. Там хоть какая родня есть...

Внезапно глаза у мужчины стали большими, тревожными.

– Немец!
– шепотом сказал он.- На дороге!