– Вижу шесть истребителей противника! Соберите группу,- предупредил я ведущего штурмовиков.

Впоследствии выяснилось, что он и на этот раз меня не расслышал. Зато остальные экипажи "илов" услышали и немедленно собрались в плотную, трудноуязвимую колонну восьмерок.

Первая пара Ме-109 атаковала правофланговый Ил-2, замыкающий колонну восьмерки штурмовиков. Я, в свою очередь, атаковал ведущего пары Ме-109 слева, на одной с ним высоте. Огнем отсек "мессеры", они ушли вправо.

Разворачиваясь с набором высоты на 180 градусов, я увидел идущую в атаку на штурмовиков вторую пару Ме-109. Ведущего этой пары я заставил уйти влево вверх. Однако ведомый гитлеровец оказался азартным и упорным. Он продолжал атаку выбранного "ила". Удалось зайти фашисту в хвост, сбить его.

Вести в одиночку бой с пятью Ме-109 было безумием. Но ведь был-то я не один! Со мной были тридцать два экипажа "илов"!

Сообразив это, я сразу же после успешной атаки сделал резкий разворот вправо и стал носиться в хвосте замыкающей восьмерки штурмовиков, прикрываясь от противника огнем стрелков-радистов "илов". Сам же не прекращал отсекать огнем все попытки "мессеров" приблизиться к нашим самолетам.

И вот что значит взаимная выручка! Гитлеровцы, как ни ухищрялись, не могли сбить ни "як", ни хотя бы один штурмовик! В бою, как выяснилось после посадки, погиб лишь стрелок-радист правофлангового "ила" замыкающей восьмерки.

О случившемся доложил генералу Нанейшвили. Командиры, не обеспечившие взаимодействие с истребителями, и ведущий группы "илов", проявивший полную беспечность при вылете на Комарно, были наказаны. Вмешательство командира штурмового авиакорпуса заметно улучшило положение дел. Никаких недоразумений и недоработок в вопросах взаимодействия истребителей и штурмовиков после описанного эпизода до самого конца Львовско-Сандомирской операции не происходило.

Из личных боевых вылетов на 1-м Украинском фронте хорошо помнится еще один, совершенный 20 июля. К этому времени войска 3-й гвардейской танковой армии соединились в районе Деревляны с правой ударной группировкой фронта 2-й кавдивизией и завершили окружение шести дивизий противника; 4-я танковая армия вышла на реку Западный Буг и захватила плацдарм в районе Добрачин; были освобождены Владимир-Волынский, Рава-Русская, Глиняны и Перемышляны. Начались бои за Львов. Засевшие во Львове гитлеровцы были обречены. Врагу предложили капитулировать, но он продолжал сопротивление.

Командир 8-го ШАК генерал Нанейшвили приказал группе из шестнадцати "илов" нанести удар по гитлеровцам, засевшим в Университетском городке. Я повел группу из четырех истребителей, чтобы прикрыть штурмовики и помочь в нанесении штурмового удара. Кстати сказать, летчики нашего полка всегда следовали правилу: "Нет противника в воздухе - бей его на земле!"

Читатель, конечно, поймет душевное состояние участников полета, вынужденных обрушивать бомбы на старинные здания Львовского университета, вести по ним огонь из пушек и пулеметов. Поймет читатель и то, как обострилась наша ненависть к врагу.

Выполнив задание, возвращались домой. Внезапно в наушниках шлемофона прозвучал требовательный, с характерными интонациями голос:

– Шестой, атакуй! Я прикрою!

Где-то неподалеку шел воздушный бой. Я не видел никаких истребителей, кроме собственных, но узнал услышанный голос, и показалось, что вижу, воочию вижу фигуру обладателя голоса, и его лицо! Ведь голос-то принадлежал не кому-нибудь, а моему товарищу по Роганьской школе военлетов, бывшему криворожскому рудокопу Владимиру Степановичу Василяке!

Нарушая радиодисциплину, я закричал в эфир:

– Володя! Земляк! Здоров! Конечно, и Василяка узнал меня:

– Мыкола?! Здравствуй! Ты где?! Прием!

– Иду с работы на Мшанец!

– От бис! Так мы ж соседи! Я живу севернее! Приходи!

Обстановка не позволила слетать в гости к старому другу ни в тот день, ни в последующие. Узнал только, обратившись в штаб 2-й ВА, что Владимир Василяка уже подполковник, командует истребительным авиационным полком, имеет на боевом счету более десяти сбитых самолетов врага. Я порадовался за товарища, верил, что еще свидимся. Увы! Спустя всего два месяца Володя погиб. Он повел на Братиславу группу истребителей, прикрывая наши штурмовики. Фашистская зенитная артиллерия открыла плотный огонь. Василяка скомандовал подавить вражеские зенитки, сам устремился на них, но в третьем заходе прямым попаданием снаряда его самолет разнесло на куски.

На фронтовых "перекрестках" встречал я и других товарищей по учебе и службе в мирное время. Не раз виделся с упоминавшимся ранее подполковником Л. Житным - комиссаром истребительного авиационного полка, с подполковником Д. А. Голубом, бывшим слесарем, впоследствии - тоже комиссаром истребительного авиационного полка, с полковником И. Тараненко - в прошлом рабочим из Днепропетровска, выросшим до командира истребительной авиационной дивизии, с бывшим моим командиром авиаотряда в Харькове полковником Ф. С. Шаталиным, командовавшим в годы войны истребительной авиационной дивизией, с бывшим командиром 3-й эскадрильи в Рогани, принимавшим у меня экзамены на самолете Р-1, А. В. Утиным-генералом, командиром авиационного истребительного корпуса.