Около 10 часов звонок из штаба армии.

– Пошлите группу разведчиков в район Григорьевки, Салкуца, Каушан.

– Слушаюсь. Можно узнать, как на переднем?

– Прорвали!

Поднимаются разведчики. Первый вылет, в паре с Шуваловым, производит Батаров. От его-то глаз не укроется ни одно скопление передвигающихся войск противника!

На часах- 12.00. Эскадрильи начали повторные вылеты. Напряжение не спадает. И вдруг - "осечка". Очередная группа штурмовиков приближается к Важнодму, с КП взлетела ракета, а два самолета из четырех, которым следует идти на прикрытие, еще заправляются горючим.

Решение приходит мгновенно: "Лететь самому!"

Бегу к "яку", запускаю мотор. Краем глаза вижу: мой ведомый, штурман полка капитан Оськин, все понял, он тоже в кабине и уже запустил мотор.

– Клепко!
– окликаю по радио командира звена.- Выруливай со мной и Оськиным.

Клепко и его ведомый младший лейтенант Бабков четко выполняют приказ.

Показываются штурмовики. Их восемь. Взлетаем. Клепко с ведомым идут в группе непосредственного прикрытия, мы с Оськиным поднимаемся на 600 метров выше, чтобы прикрыть "илы", Клепко и Бабкова. От сердца отлегло: не сорвали вылет!

Штурмовики пересекают Днестр в районе населенного пункта Глинное на высоте всего 200 метров, и, точно в стену, врезаются в бурое месиво из земли и отходов взрывчатки, висящее над полем боя. Дым поднимается так высоко, что даже в кабинах истребителей ощущается удушливый, кислый запах. Каково же стрелкам, танкистам, артиллеристам?!

Нам понадобилось почти две минуты, чтобы пробить бурое месиво. Вышли из него только вблизи Каушан. Здесь встретили заградительный огонь зенитной артиллерии врага. Прошли и сквозь разрывы зенитных снарядов. Цель находилась западнее Каушан, в лесопосадке и русле высохшей речушки, Штурмовики быстро обнаружили рассредоточенные там фашистские танки и бронетранспортеры, построились на высоте 500 метров в круг и деловито, без спешки и без промаха, словно птицы, обнаружившие личинки вредоносных жуков, принялись "клевать" стальные коробки с крестами на бортах и башнях.

Я внимательно осматривался, чтобы не пропустить момент появления вражеских истребителей, но видел только наши самолеты. И там, и тут плыли, стаи бомбардировщиков и штурмовиков, стрижами проносились "яки" и "лавочкины". Фашистских самолетов не было. Их словно корова языком слизнула! Невольно подумалось: предполагал ли враг, что на его голову обрушится удар такой силы? Предполагал ли, что каждая капля крови, пролитая нашими солдатами в сорок первом, каждая слеза, пролитая нашими женщинами и детьми, около 15 часов. В запыленных, небритых, согнувшихся под вещмешками людях трудно было признать обычно аккуратных, щеголявших выправкой механиков и мотористов.

– Товарищ майор, группа прибыла из Цебриково без происшествий! доложил техник-лейтенант И. С. Филиппов.

– Это хорошо, а у нас, кажется, без происшествия не обойдется! громко, чтобы все слышали, ответил я.- Вылет срываем!

Подошел ко вновь прибывшим, поздоровался. Ответили дружно, громко.

– Больных нет?

– Нет, товарищ майор!
– за всех ответил Филипппов.- Просим разрешения приступить к работе!

Люди очень устали, даже умыться не успели, но краем глаза каждый тревожно поглядывал на летное поле, отыскивал свой самолет и своего летчика.

– Спасибо за то, что просите работу!
– сказал я.- Спасибо, товарищи! Я распоряжусь, обед привезут прямо на аэродром. А сейчас- к самолетам!

Появление основной группы технического состава полка на новом аэродроме в самый напряженный; критический момент не было случайностью. Позже, на досуге И. С. Филиппов, Н. В. Калюжный, А. И. Никишин и другие механики рассказывали, что на марше предельно сокращали время отдыха, старались поддерживать постоянный, достаточно высокий темп ходьбы, чтобы прийти на хутор Важный как можно скорее. Они догадывались, что начало Ясско-Кишиневской операции не за горами, хотели поспеть к ее началу.

Нужно ли говорить, как выручили они полк в первый же день боев?

Утром 21 августа боевое напряжение не уменьшилось, а возросло. Количество групп штурмовиков, направляемых на уничтожение живой силы и техники врага, увеличилось. При этом, естественно, увеличилось количество вылетов истребителей сопровождения.

Основной удар штурмовики наносили по танкам и другой технике противника, действующего в районе Каушан. Тамошнюю группировку гитлеровцев эскадрилья Батарова обнаружила накануне, во время ее выдвижения из района Чимишлии. Удар по этой группировке, нанесенный штурмовиками в первый день операции, желаемых результатов не принес: группировка уцелела, теперь ее приходилось добивать в ходе начавшегося встречного боя восточнее Каушан. Штурмовикам и истребителям сопровождения "работать" стало намного трудней; следовало исключить возможность удара по своим войскам.

Хорошо еще, что в тот день не увеличилось количество вылетов на разведку, и мы смогли привлекать 2-ю эскадрилью к сопровождению штурмовиков чаще, чем это было 20 числа.

На поддержку частей, попытавшихся контратаковать советские войска из района Каушаны - Ермоклия, фашистское командование бросило 21 августа самолеты ФВ-190, прикрытые немногочисленными группами Ме-109. Следует сказать, что на участке южнее Бендер противник в ходе операции так и не сумел нарастить силы истребителей Ме-109. Основная масса их оказалась скованной в районе Ясс, где с "мессерами" вели беспощадную борьбу летчики 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта. Тем не менее, летчики "мессеров" и в районе южнее Бендер попытались действовать в привычном для них "ключе": нападать на "илы" в момент отхода штурмовиков от цели и вступать в схватки с нашими истребителями. Мы быстро отбили у гитлеровцев охоту "активничать", заставили их поджать хвост.