Мы направились в сторону Скопле. С юга к Приштине приближался еще один эшелон. Черногор и Черевко уничтожили его паровоз. Около станции Качаник показался третий фашистский эшелон. Видно, совсем плохи были дела гитлеровцев, если гнали составы даже в дневное время, да еще без воздушного прикрытия! Боезапас у нас кончился, но подошло вызванное по радио звено Батарова, поразило и третий вражеский эшелон.

Пройдя до Скопле, обнаружив на тамошнем железнодорожном узле много железнодорожных составов противника, мы сообщили об этом на КП 283-й ИАД и легли на обратный курс. В это время капитан Батаров, продолжающий действовать, сообщил, что атакованный нами эшелон севернее Приштины горит.

После Батарова в воздух поочередно поднялись звенья Волкова и Чурилина. Особенно удачен был удар звена Чурилина по вражескому эшелону из 35 вагонов и двух платформ с зенитными установками. Всего же за эти вылеты полк уничтожил 3 паровоза, 24 вагона, до 40 солдат врага и подавил огонь 8 зенитных установок. Движение на перегонах Скопле - Качаник, Качаник Приштина и Приштина - Косовска-Митровица было прервано.

Во второй половине дня наносить удары по разведанным нами целям начали бомбардировщики болгарских ВВС, а полку приказали сопровождать штурмовики 198-й ШАД, наносившие удар по позициям врага в районе Бела-Паланка.

Прикрывать первую, группу "илов" полетел я с капитаном Оськиным, лейтенант Лодвиков - со своим ведомым младшим лейтенантом Л. В. Токаревым одним из молодых летчиков полка.

За Славницей показались горы, изрезанные лесистыми ущельями. Ведущий группы штурмовиков не имел, видимо, опыта полетов в горах, зашел в ущелье, стены которого стали быстро сужаться, и, пока набирал высоту, чтобы вырваться из западни, проскочил цель - двадцать фашистских танков.

Зарытые по башни в землю, эти танки перегораживали горное плато, не давали продвигаться болгарским пехотинцам. К счастью, связь со штурмовиками работала отлично, мы навели "илы" на цель, и после первого же захода штурмовиков два фашистских танка запылали, как факелы. Потом загорелись третий, четвертый...

Пользуясь отсутствием воздушного противника, наше звено нанесло удар по колонне автомашин и бронетранспортеров на дороге западнее Бела-Паланки, подожгло четыре автомашины. В сторону Ниша вражеские машины тянулись по стиснутой горами дороге сплошной вереницей. Я сообщил об этом в дивизию и, кроме того, вызвал четверку "яков" из эскадрильи капитана Чурилина. Его летчики уничтожили 10 автомашин и бронетранспортеров.

10 октября войска 3-го Украинского фронта, болгарские и югославские войска перерезал" шоссейную и железную дороги Ниш - Белград, перекрыли врагу пути отхода и перевозок. Непрерывный поток вражеских эшелонов, автоколонн и колонн пехоты сразу иссяк, поэтому и полеты штурмовиков сократились. А 20 октября войска 3-го Украинского фронта о взаимодействии с НОАЮ освободили от фашистских захватчиков столицу Югославии город Белград; начало массовое изгнание гитлеровцев с территории Югославии. Враг откатывался так стремительно, что части 288-й ИАД в двадцатых числах месяца отстали от линии фронта на 300 километров!

29 октября командир дивизии генерал-майор Б. А. Смирнов приказал нам перебазироваться на аэродром вблизи города Крушевац, что на реке западная Морава. Полк перелетел в Крушевай 3 ноября. Наземный эшелон из-за нехватки транспорт прибывал партиями, последняя добралась до города лишь 7 числа, в первый день празднования 27-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.

Югославы встречали нас примерно так, как у нас встречали первых космонавтов. Повсюду -советские и югославские знамена, плакаты; улицы по которым мы проезжаем, похожи на цветочные оранжереи, и бурлит, бурлит вокруг машин народ! Половина мужчин и молодых женщин, совсем девочек, потрясает пилотками с алыми звездочками, автоматами кустарного производства, другая половина - букетами, платками и кружками с вином:

– Живели русски войницы!

– Живела Црвена Армия!

Восторженные лица, звонкие голос распахнутые навстречу друг другу души!

6 ноября в помещении городского театра состоялось торжественное собрание воинов полка, посвященное годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Мы шли в театр под звуки духового оркестра, население снова забросало полк цветами. Не успели занять места, как старшина полка П. И. Аракелов доложил:

– Товарищ майор! Прибыло много югославских воинов. Просят пустить их.

Перед зданием колыхалась масса вооруженных людей. Увидев меня, замахали пилотками, автоматами:

– Живела Црвена Армия!

Человек пятьсот. Тесновато будет, но ничего: разместимся! Я широко распахнул дверь, югославы шумно повалили в зал. Пока добирался до своего места в президиуме, все ложи, балкон, даже проходы в партере были заняты воинами-югославами. Внезапно в первом ряду возникло замешательство. Оказалось, у чернокудрой девушки сорвалась с пояса, упала и покатилась по наклонному полу к сцене граната. Первым вскочил с места сидевший крайним в четвертом ряду старший сержант Миша Молчанов. Бросился вперед, догнал гранату, поднял и вручил красавице-партизанке, словно розу. Смех, аплодисменты, новые и новые здравицы. Остановить эту бурю было невозможно. Выручили музыканты - заиграли "Катюшу". Люди стали петь, а когда допели песню - наступила тишина.

Думаю, югославские воины не поняли всех слов моего доклада, но смысл его уловили прекрасно. Аплодировали именно там, где следовало. Точно так же потом аплодировали офицеры и солдаты нашего полка горячей речи комиссара югославских партизан Драговича.

После зачтения праздничного приказа я объявил собрание закрытым. Оркестр заиграл "Интернационал". Все встали и запели, и не слышно было даже различия в языках!..

К сожалению, день 7 ноября был омрачен для нас "ошибкой" американских ВВС. 18 самолетов "лайтинг" атаковали на марше грузовик, которым следовала в Крушевац одна из групп нашего наземного эшелона. Грузовик был разбит, механику 3-й эскадрильи сержанту Белоусову оторвало кисть руки, а комсорг 3-й эскадрильи, механик по вооружению старший сержант Николай Иванович Остапенко погиб. Воинов полка обожгло горе. Двадцатичетырехлетний Коля Остапенко был ветераном полка, служил в 611-м ИАП с весны 1942 года. Простой колхозный паренек, очень скромный, вдумчивый, серьезный, отлично знал свое дело, пользовался авторитетом не только среди солдат и сержантов, но и среди офицеров, отдававших должное его воинскому мастерству и выдержке. Недавно мы приняли Колю в партию. И вот его нет с нами. Нет!..