На следующий день утром Перов прошел в закройное отделение.

Закройная была самым веселым цехом завода. Высокие, часто прорубленные окна давали много света, выбеленные стены и потолок сберегали его для людей. Против окон стояли аккуратные темно-желтые верстаки, на которых возвышались стопки только что выкроенных голенищ и передов. Все рабочие были одеты в одинаковые синие халаты, и это придавало цеху особый опрятный вид, а красные платочки закройщиц расцвечивали и украшали строгую простоту цеха.

Андрей поздоровался с рабочими и сказал, что он новый начальник кожцеха и зашел узнать, какие у них есть замечания по работе кожевников. В ответ ему раздался оживленный гул голосов.

— Не шумите, бабы, — остановила подруг пожилая работница, — давайте не все сразу. А то еще испугаете начальника, — она посмотрела на Андрея и улыбнулась, — сбежит, только его и видели.

— Не сбегу, — засмеялся Андрей, — мне ваш совет нужен, затем и пришел.

— Коли за советом, это хорошо, — уже серьезно сказала пожилая работница. — В вашем цехе начин, в нашем конец — делу венец, а дело одно у нас с вами, так что посоветоваться есть о чем.

Андрей обошел несколько верстаков, поговорил с рабочими. Лучшим закройщиком на заводе считался Калугин, поэтому Андрея особенно интересовало его мнение.

Калугин, высокий, широкой кости человек, с умным энергичным лицом, на котором выделялись большой прямой нос и крепкий подбородок, работал за крайним слева верстаком. Он поздоровался с Андреем, не отрываясь от работы, но вопросы его выслушал очень внимательно.

Ответил он не сразу. Но когда заговорил, по самому тону его неторопливого и спокойного ответа Андрей почувствовал, что этот человек слов на ветер не бросает.

— Это вы правильно сделали, что к закройщикам зашли, — сказал Калугин, укладывая лекало на кожу. Плавным, четким движением, не отрывая ножа, одним росчерком, он выкроил голенище. Отложил лекало в сторону, сложил выкроенное голенище вдвое, провел пальцами но сгибу, затем осмотрел выкроенную деталь с лица и бахтармы и положил ее в стопку слева от себя.

Андрей залюбовался его четкими размеренными движениями.

— Очень правильно, — повторил Калугин, выкраивая следующее голенище. — Есть у нас такая беда, что каждый мастер только о своем участке думает, а ведь сапог-то всем заводом делаем. Вам без нас не сделать и нам без вас тоже. Что нам от вашего цеха требуется? Вам, наверно, и остальные закройщики так же сказали, это чтобы не рывками вы работали, а равномерно. А то что получается, — Калугин скупо улыбнулся, — полмесяца постимся, можно сказать, впроголодь живом, а потом — в два горла не осилишь. Ну и торопимся, глотаем нежеваное. А делу от этого вред. И у вас в цехе то же: как гонка к концу месяца начинается, так качество не спрашивай. Вот вы, для начала, добейтесь, чтобы этого не было.

— Вполне с вами согласен, товарищ Калугин, — сказал Андрей, — большое вам спасибо за совет.

Производственное совещание назначили в отделочном цехе. Штабеля высушенных кож потеснили к стенам, а на освободившемся месте поставили скамьи. Кому не хватило места, расположились на верстаках и подоконниках.

Доклад Андрея был похож на отчетные доклады директора завода. Планы, цифры, проценты. А цифры за последний месяц были не так уж плохи — план выполнен, и многие рабочие, сначала очень внимательно слушавшие доклад, начали переговариваться между собой.

Андрей досадовал на себя, что не так начал, не про то говорит и не может доходчиво объяснить главное.

«Не сумел взять быка за рога», — подумал он, поймав чей-то скучающий взгляд.

Насторожившийся сначала Чебутыркин, услышав от докладчика утешительные цифры, успокоился и даже приосанился.

Торжествующий вид Чебутыркина словно подстегнул Андрея, нужные слова сразу нашлись. Андрей отодвинул в сторону таблицы и сводки и без всякого перехода, неожиданно для слушателей сказал:

— Но, хотя, товарищи, план цехом и выполнен, хорошей нашу работу назвать нельзя.

— Это почему же? — вызывающе бросил развалившийся на верстаке Мишка Седельников.

— Почему? — Андрей остановился и внимательно посмотрел на самодовольное круглое Мишкино лицо. — А вот почему. Как мы план выполняем? Закройщики так про нас говорят: у кожевников свой график — в первой декаде спячка, во второй — раскачка, а в третьей — горячка. Сами работаем рывками и обувщикам работу срываем. А качество какое даем под конец месяца?

Теперь все слушали внимательно. Андрей заметил одобрительные взгляды Парамонова и сидевшего рядом с ним пожилого рабочего-якута.

— Почему мы в начале месяца, работая без штурмовщины, не можем осилить план? Давайте разберемся. Скажите, почему вы в прошлом месяце четырнадцать раз не выполнили своей дневной нормы? — в упор спросил Андрей беспокойно заерзавшего Седельникова. — В одной бригаде с вами работает Семен Корнеич Колотухин, он дает каждый день полторы нормы. А ведь по возрасту он, без малого, в деды вам годится!