— Что это за новый начальник?

— Новый начальник цеха приехал. Сегодня в цех приходил.

— А старого вашего куда?

— Юсупов у нас временный был. Наверно, обратно к станку станет.

— Поди, не нравится ему?

— Да он-то вроде ничего, а Чебутыркину, кажется, табак не по носу, косится да покряхтывает.

— Ему-то что?

— Как же! Новый сам понимает всю эту химию. Стало быть, сам в цехе хозяином будет, а не Чебутыркин. А парень он, видать, толковый. И рабочего понимает. Он сегодня прямо сказал Чебутыркину… Нельзя пальцами в тарелку!

Последнее замечание относилось к трехлетнему Шурику, который, приметив кусок мяса, плавающий в щах, полез за ним в тарелку всей пятерней.

Когда порядок был восстановлен, Таня спросила!

— Что же он сказал Чебутыркину?

— Сказал, чтобы свое секретничество бросил. Вы, говорит, не шаман, а мастер на советском заводе. Надо учить рабочих, а не таиться от них, — с видимым удовольствием передавал Василий слова, сказанные мастеру новым начальником.

— Выходит, понравился рабочим новый начальник? — опять спросила Таня.

— Начальник вроде подходящий, только уж что-то больно веселый, все с улыбочкой.

— А разве плохо?

— На работе человек сурьезный должен быть, — строго ответил Василий.

— То-то ты сам «сурьезный», — передразнила Таня. — А из себя какой ваш начальник?

— Худощавый такой. Светловолосый, вроде тебя.

— И давно он приехал? — спросила Таня.

— Говорят, сегодняшним пароходом.

«Наверно, он и есть», — подумала Таня, вспомнив человека на палубе парохода, приветливо помахавшего ей рукой.

— Ну и силенка есть в нем, — продолжал рассказывать Василий, — и понятие тоже. Подошел ко мне. Постоял, посмотрел, как я строгаю, и говорит: «Очень часто ножи точите. Ножи беречь надо». А я, верно, торопился и почаще точило подвертывал. Ну, хоть и правильно он сказал, а мне принять замечание не захотелось. Говорю ему: «На тупых ножах чего настрогаешь». Посмотрел он на меня, встал на площадку и давай сам строгать. Проворно так… Кожи три выстрогал и ножей не точил. Да жмет на педаль так, аж ножи поют. Видать, ухватка есть и рука твердая.

— Нос тебе утер, значит, — улыбнулась Таня. — Правильно, а то ты что-то зазнаваться стал.

И оба весело засмеялись.

Перов отворил дверь цеховой конторки и в изумлении остановился на пороге. Шедший следом за ним Юсупов чуть не уткнулся в его спину.

В конторке стояло три стола. За одним из них сидел бухгалтер цеха, пожилой, узкоплечий человек с глубокими залысинами, за другим — учетчица, миловидная темноглазая девушка со светлыми кудрями. Эти два стола были относительно опрятны. Третий стол, размером побольше, приставленный к стене, был завален кучей папок вперемешку со старыми газетами и журналами.

На краю стола, потеснив вороха бумаг, сидели, покуривая, несколько человек зольщиков в измазанных известью сапогах.

В углу стоял большой шкаф. В приотворенную дверку было видно, что он до половины заполнен старой спецодеждой и сношенными заскорузлыми сапогами.

— У вас и курилка здесь? — спросил Перов, обернувшись к Юсупову. Тощий, нескладно длинный Юсупов виновато развел руками и смущенно улыбнулся.

— Для курения отдельно имеется, Андрей Николаевич, ну так уж у нас завелось.

— Напрасно, — резко бросил Андрей, — контора не курилка!

— В нашей курилке мусору и грязи по колено, — возразил один из зольщиков, красивый, с румянцем во всю щеку, глазастый парень.

Перов пристально посмотрел на него.

— Пошли, Михаил, — сказал сидевший рядом пожилой рабочий, откинув со лба седые волосы, — правильно начальник говорит. Непорядок это.

Он слез со стола и направился к выходу. Все зольщики вышли за ним. Круглолицый, шагая подчеркнуто неторопливо, шел последним. Поравнявшись с учетчицей, он наклонился к ее уху и сказал вполголоса:

— Значит, договорились, Надюша? На второй сеанс?

Надя утвердительно кивнула в ответ, но, заметив брошенный на нее взгляд начальника цеха, зарделась и, нахмурив лоб, углубилась в сводки.

— Распорядитесь, Роман Михайлович, немедленно убрать в курилке. А нам с вами, — Андрей взглянул на бухгалтера и учетчицу, — сегодня вечером придется навести здесь полный порядок.

— Ой, Андрей Николаевич, — и обрадованно и смущенно воскликнула девушка, — сколько раз я бралась за это! А потом отступилась.