Представитель горкома, молодой, черноволосый, в защитной гимнастерке со следами недавно споротых петлиц, внимательно выслушал все выступления, время от времени делая пометки в своем блокноте.

Когда собрание кончилось, он подошел к Перову.

— Котлов, инструктор отдела кадров, — сказал он, пожимая Андрею руку. — Вы хорошо выступили. Резко и правильно.

— Погорячился немного, — улыбнулся Андрей.

— Очень хорошо выступили, по-партийному. У меня к вам дело есть. На вашем собрании остро критиковали недостатки в работе. Но, надо прямо сказать, не везде этот вопрос так глубоко обсудят. Вот написать бы вам статью о работе завода в духе сегодняшнего собрания. Было бы очень полезно.

Подумав немного, Андрей согласился.

Людмила примеряла новое платье перед зеркалом, которое висело над уставленным безделушками комодом. Зеркало было небольшое, и вся фигура в нем не отражалась. Платье приходилось оценивать по частям, то приседая, то поднимаясь на цыпочки.

«Обстановочка, — с раздражением подумала Людмила, — даже платье не примеришь».

Она вытянулась перед зеркалом, сделав еще одну безуспешную попытку определить, как сидит платье сзади, и позвала на помощь Клавдию Васильевну:

— Мама, посмотрите, пожалуйста! Я чувствую, на спине морщит.

Клавдия Васильевна выглянула из кухни, в руке у нее была мясорубка. Людмила прошлась перед нею и остановилась, вопросительно глядя через плечо.

— Нет, Люсенька, не морщит. Хорошо, по-моему… Очень хорошо.

— Ах, — вздохнула Людмила с легкой гримаской, — вам ведь всегда все хорошо… Ну где же этот несносный Андрей? — воскликнула она, взглянув на крошечные ручные часики с ажурной золоченой браслеткой.

— Идет, идет, — ответила уже из кухни Клавдия Васильевна.

— Андрей, ну как не стыдно, — напустилась Людмила на не успевшего еще раздеться мужа.

— А что, разве я так долго? Мне показалось, что я пробыл в цехе всего несколько минут.

— Несколько минут, — с упреком повторила Людмила, — нас, вероятно, уже заждались. Переодевайся скорее. Ну что ты застыл как вкопанный?

— Понимаешь, Люся, — нерешительно начал Андрей, — не смогу я пойти сегодня.

— Что такое? Почему?

— Я должен закончить свою статью.

— Статью?

— Я тебе рассказывал, статью для газеты.

— Ах, эту заметку для газеты, — пренебрежительно отмахнулась Людмила. — Какое важное дело! Я думаю, ордена тебе за нее не дадут и ничего в окружающем мире не изменится, если эта статья не будет написана.

— А что изменится в окружающем мире, если я не пойду сегодня в гости?

— Ты, право, смешной. Как я пойду одна? А мне обязательно нужно. Я должна показать Лиде платье. А то эта гранд-дама, супруга Сергея Сергеевича, тоже шьет такое же, и я совсем не хочу, чтобы про меня говорили, что я копирую ее фасон.

— Да, это, безусловно, очень важное дело, — иронически согласился Андрей.

— Уж, конечно, важнее твоей газетной заметки. Хоть бы уж стихи писал, куда ни шло, — Людмила рассмеялась. — А то тратить выходной день на пустяки. Заметку, в газету напишет любой сапожник с вашего завода.

Андрей вспыхнул и хотел ответить очень резко, но почувствовал, что дело идет к ссоре, и сдержался.

Вечер провели в гостях, а статью дописывать пришлось ночью.

Статья Перова «О технологической дисциплине» была напечатана в областной газете. В ней говорилось, как коллектив цеха борется за внедрение устойчивой технологии и что ему в этом мешает.

На заводе оживленно обсуждали статью.

— Здорово тебя начальник прищучил, — говорил Мишка Седельников Сычеву, поддевая из зольника тяжелым багром набухшие хрящевидные шкуры. При этом круглое его лицо расплылось в улыбке.

— Здорово, здорово, — ворчливо отвечал Сычев, нагибаясь, чтобы дотянуться клещами до шкуры, — ты подавай шкуру как следует, а то как бы я тебя не прищучил вот клещами!

— Что, не нравится? — ухмылялся Мишка. — Или правда глаза колет?

— Не выколет, — отвечал Сычев, рывком выдергивая тяжелую двухпудовую шкуру из чана. — Правда только такому лоботрясу, как ты, глаза колет. Правильно Андрей Николаевич написал, что в нашей бригаде тоже халтурить стали. Значит, признать вину надо и исправить, а не зубы скалить. Так-то вот! Ну, давай, давай, шевели багром!

Главный инженер завода, Максим Иванович, остался очень недоволен статьей. Перов всегда раздражал его своей резкой прямотой. В статье Максим Иванович увидел прежде всего подрыв своего авторитета как технического руководителя завода. Он прямо высказал это Перову.

— Не понравилась мне ваша статья, Андрей Николаевич! Уж очень вы много на себя берете, — Максим Иванович пригладил взъерошенные жидкие волосы, — у всех ошибки, все работать не умеют. Читаешь и думаешь: «Вот все шляпы и ротозеи, один автор молодец и умница». Хвать, дальше оказывается, и автор не умеет работать. Так же ошибается, как и все. Где же логика у вас, уважаемый? Раз сами так же работаете, как и мы, грешные, чего же нас учить? Зачем становиться в позу этакого глашатая истины, апостола?