Луговой широко улыбнулся, показав крепкие ровные зубы.

— Сегодня утром заходил в управление и увидел себя в зеркале. Был потрясен собственным видом.

Когда меха были сняты, Андрей увидел невысокого, но ладно сложенного человека лет тридцати, с карими, чуть выпуклыми глазами и темными коротко подстриженными волосами. Гимнастерка защитного цвета была туго перехвачена широким ремнем.

Луговой Андрею понравился, что называется, с первого взгляда. Он предложил гостю папиросу.

— Не сумел научиться, — ответил Луговой и снова улыбнулся той же открытой улыбкой.

Эта улыбка еще больше расположила к нему Андрея.

— Кем будете работать у нас?

— Направлен был зав. лабораторией, но в пути повысился в чине. Видимо, пока я путешествовал, тут шла какая-то переписка обо мне. Сегодня в управлении мне показали телеграмму главка, назначают главным инженером завода.

— Замечательно! — воскликнул Андрей.

— Почему это вас так обрадовало?

Андрей немного замялся.

— Видите ли, с Максимом Ивановичем, вашим предшественником, мы так и не сумели найти общего языка.

— Да? А почему же?

— Он меня находит слишком беспокойным, а я его слишком спокойным. Так вот… и не сошлись характерами.

— А конкретно? — так же серьезно спросил Луговой.

— Примеров много. Вот хотя бы с валом для мездрильной машины.

И Андрей подробно рассказал Луговому о предложении Кузьмы Никитича. Луговой слушал с интересом.

— Очень толковое предложение, — сказал он. — Просто и ясно. В моей прошлой практике тоже был случай, когда на заводе стала мездрильная машина по этой же причине, но никто из нас не додумался до такого выхода из положения… Очень толковое предложение, — повторил он. — Надо его осуществить.

— Вам придется помочь нам в этом.

— Понадобится — помогу, — просто сказал Луговой.

Третий день Андрей с Ынныхаровым сидели в цеховой конторке, составляя план технического обучения.

Перову хотелось добиться, чтобы каждый подсобный рабочий освоил какой-либо станок, а каждый станочник умел работать не на одной, а на нескольких машинах. Это значительно сократило бы внутрицеховые простои. Он поделился своими мыслями с Сычевым и Парамоновым. Они одобрили намерения Перова и посоветовали привлечь к этому делу старика Ынныхарова.

— Егор Иванович любую машину в цехе знает как свои пять пальцев, — сказал Сычев.

— Да, — подтвердил Василий, — почитай, что всех станочников, которые сейчас в нашем цехе работают, он обучил. И я у него учился.

Когда приступили к составлению плана обучения, Андрею не раз пришлось изумиться. Егор Иванович знал в совершенстве устройство всех машин цеха и приемы работы на них. Особенно поразило Андрея то, что Егор Иванович тонко учитывал своеобразие каждой машины и точно определял, кого из рабочих следует обучать на той или иной машине.

— Нет, Андрей Николаевич, так не надо, — говорил он Перову, — зачем Митраченко на лощильной машине учить. Он большой, спокойный. Идет по цеху, как лось по тайге. Его надо на прокатный станок. На лощилке можно девушку учить. Вот маленькая с Анной Королевой работает. Бойкая, веселая. Весь день прыгает, как бурундук на ветке. Хорошо на лощилке работать будет. Эта машина проворные руки любит.

И Перову приходилось соглашаться.

В первую очередь Перов предложил готовить мездрильщиков.

— Правильно. Начинать будем с мездрильной. Здесь у нас запасных совсем нет, — согласился Ынныхаров. — Только на этой машине мне самому надо день поработать. Потом других учить.

— Давно не работали, — сочувственно кивнул Андрей.

— Нет. Не в том дело, — возразил Егор Иванович. — Вал другой. На таком не работал. Привыкнуть надо.

— Верно, я и забыл, — спохватился Андрей. — Ну хорошо, так и порешили. День сами работаете, Егор Иванович, а послезавтра с утра начинаете обучать новых мездрильщиков.

Обрабатывая первые кожи, Ынныхаров не решался дать полный нажим.

Но новый вал работал хорошо. Кузьма Никитич немало потрудился над ним и отделал его очень тщательно.

— Смотри, Егор, не посеки кожу, — предупредил Чебутыркин. — На этот вал надежа плохая. Толку с него, что с деревянного.

— Не посеку, Прокопий Захарыч. — Ынныхаров отпустил педаль и обернулся к мастеру. — А вал напрасно осуждаешь.

— Ну, ну, смотри, не вышло бы, как у Парамонова с гольевой строжкой, — проворчал Чебутыркин и отошел от машины.